В Древних скрижалях говорилось о том, что смерть – это переход в иной мир и этот мир лучше, чем наш. Если бы кто-то вернулся оттуда и рассказал, как там хорошо, всем людям захотелось бы туда, а здесь бы всё опустело. Поэтому из Края Тени никто не возвращается.
В это хотелось верить, но не получалось. Вэлу казалось, что рай – лишь утешение для смертных. Лекарство от страха пустоты и ужаса небытия. Пилюля от безысходности: тебя – центра мироздания – никогда больше не будет. Ты не сможешь больше чувствовать, творить, наблюдать.
Вэл уже совсем замёрз, когда рядом засияло. Он узнал эти искры.
– Дала? Что ты тут делаешь?
– Я пришла помочь.
– Не женское это дело…
– Знаю, поэтому на собрании я молчала. А потом пошла собирать свет вслед за тобой. Смотри, сколько у меня маяков. Ой! Ты же…
Только тут Дала заметила, что он был почти обездвижен.
– Какой кошмар, Вэл, ты чуть не погиб!
И она обдала его веером белоснежных искр. Когда он зарядился достаточно, то решил, что может поставить ещё один маяк, прежде, чем отправиться домой. Но Дала его опередила.
– Нет, не туда, только не туда, Дала! Там смерть!
Но девушка уже исчезла в темноте. Вэл ещё долго кружил над этим местом, стыд и отчаяние накрыли его. Как же так неосторожно! И как с этим дальше жить?
А, может, Край Тени – вовсе не смерть, а что-то совсем иное? Может, Дала ждёт его по ту сторону и нуждается в помощи? И Вэл ринулся туда, где пару минут назад исчезли белоснежные искры.
***
Двое стояли у края лилового купола и наблюдали за движением еле приметных огней.
– Странно, почему они так охотно верят, но не хотят думать?
– Мы многого хотим от творения, дорогая.
– Почему же? Всё создано по образу и подобию Создателя, разве сложно добиться идентичности и в этом направлении?
– Если бы мальчишка не верил, он бы не переступил черту, и остался на прежнем уровне ещё неизвестно сколько. А этот сценарий мне уже порядком надоел …
***
С каждым оборотом вектор времени увеличивал модуль. Лучи, фрагменты, слои пересекались и складывались, увеличивая плотность пространства. Последовательности эволюционировали всё сложнее.
Этот мир повидал многое – рождение простейших проекций, причудливые метаморфозы фигур, усложнение форм, буйство красок.
Но каждое многообразие стремится к обобщению предыдущих. И теперь все цвета, сложившись в безумном вращении, дали одно грязно-лиловое пятно.