Взъерошив волосы, я снова смотрю на Ясю, ее эмоции отлично спрятаны под железной маской невозмутимости. Ну почти. Глаза. Они выдают всю ее с потрохами, и если я сейчас дотронусь до нее, то определенно почувствую дрожь.
– Что с ребенком? – мой голос звучит хрипло и тяжело. – И почему не сказала сразу?
Я хотел бы разозлиться, но ни черта не выходит.
Яся раздумывает над ответом, наполняя помещение тихим неглубоким дыханием, будто она обрела умиротворение, отпустив все, что до этого держала под замком.
– У меня был тяжелый период, – наконец произносит она, – мне изменил жених и предала лучшая и единственная подруга, мне нужно было уехать и привести свои мысли в порядок. Ты был бы болезненным напоминанием о моем прошлом, которого я просто не могла вынести в тот период.– Она медленно облизывает губы, прикусывает нижнюю. – А после смерти матери моя жизнь пошла под откос… самые прекрасные месяцы беременности… я просто их не помню, все превратилось в один сплошной серый день, пока я не родила и у ребенка не выявили порок сердца. – Она втягивает носом воздух и отводит взгляд, а у меня в груди просыпается чувство, которое начинает шевелиться и переворачивать все внутри. – Ее первая операция была на следующий день после рождения.
Первая.
Я киваю, сглатываю ком в горле и провожу ладонью по груди, где усиливается дискомфорт. От меня так же не ускользает сломленный голос Яси, и я даю ей время перевести дыхание, она смаргивает слезы и наконец находит силы посмотреть на меня.
– С того дня моя жизнь превратилась в один сплошной кошмар, два года я не вылезала из больниц, каждый раз боясь не услышать биение сердца собственного ребенка. Поверь, у меня хватало проблем и я не нуждалась вот в этом, – она показывает на пространство между нами. – Стоять и доказывать тебе… – она закусывает нижнюю губу. – Потому что кроме слов у меня ничего нет. Доказать отцовство между однояйцевыми близнецами, – она вскидывает руки, истерично улыбаясь, – просто не представляется возможным. Ваш генотип полностью идентичный. Вот почему я предпочла ничего тебе не говорить. Да и что говорить? Что у нас было? Одна ночь? И я… я боялась, что ты не захочешь проблемного ребенка. – Она усмехается, зачесывая волосы назад, продолжая нервно, с легким надрывом: – Действительно. С чего бы тебе захотеть дефектного ребенка? Тем более, что у тебя есть здоровый.