– Вряд ли, – неуверенно покачал головой дядя Тимофей.
– Так, давайте-ка все вернёмся в лагерь, – попыталась взять инициативу в свои руки мама Егора и Кирилла. – Там безопаснее.
– Чем безопаснее? – вежливо поинтересовался папа, и мама только пожала плечами.
Кирилл посмотрел на молчавших окружающих. Дядя Женя и тётя Карина крестились, Юра смотрел на панораму с привычно-брезгливым выражением лица. Антон наоборот рассматривал пейзаж с нескрываемым интересом или даже, пожалуй, с восторгом. Тётя Маша прикуривала сигарету, неодобрительно поглядывая на небо. Шило и Софи прижались к тёте Ане. Остальные продолжали обмениваться мнениями.
– Рванёт, – сказал дядя Тимофей.
– Не должно, – ответил папа, и оба почему-то засмеялись. Кажется, немного нервно.
– Заснять же! – вдруг спохватилась Ника Скворцова. – Папа, я за телефоном!
Вместе с Никой побежала к палаткам и Карина Сергеевна. А шар медленно продолжал, дрожа, увеличиваться в размерах.
– Красиво, – как-то совсем нейтрально заметила Мария Герхардовна. – Очень необычное явление.
Тут как раз на берег вернулась Ника и только успела навести объектив телефона на странный светящийся шар, как тот резко схлопнулся в объёме до маленькой нестерпимо яркой точки и стремительной звездой улетел за горизонт, оставив в небе быстро гаснущий красно-зеленоватый след. Внезапно стало очень темно.
– Всё, концерт окончен, – констатировал Тимофей Олегович. – Ладно, пошли в лагерь. Ника, подсвети телефоном.
– Не могу, – сообщила Ника. – Он почему-то не включается.
– Ничего, тут рядом, и так не заблудимся.
Озадаченные произошедшим непонятным явлением, туристы благополучно вернулись в лагерь. Костёр продолжал гореть, освещая часть стола под тентом и сидевшую здесь тётю Карину. Другая часть оставалась в темноте, поскольку лампа не горела и не слышно было привычного гула генератора.
– Пойду посмотрю что там, – собрался проверить генератор Евгений Иванович. – Фонарик есть у кого под рукой? Мой в палатке.
Папа взял свой налобный фонарь со стола, попытался его включить, удивился:
– Не работает.
– Мой тоже, – сказал дядя Тимофей.
– И мой, – сказала Мария Герхардовна.
– И мой, – сказала тётя Карина.
– И мой, – сказали Шило и Софи.
А мама ничего не сказала про фонарик, зато скомандовала:
– Шагайте-ка спать, ребятки. День был долгий, время позднее, утро вечера мудренее.