Еще несколько секунд он постоял перед двумя застывшими в грозной позе противниками, колеблясь и не зная, что делать, затем сдался и, пробормотав: «Извините, я, кажется, обознался!» – зашагал прочь.
Возвратившись к Луизе, он заметил, как та с грустью и упреком посмотрела на него, но он не стал ничего объяснять ей, лишь молча улегся на песок, рядом.
Однако через несколько тяжелых безмолвных минут она спросила его тихо и безмятежно:
– Это была ваша знакомая?
– Нет, – сказал он чуть угрюмо. – Я не знаю эту женщину. Просто мне показалось, что она хочет поговорить со мной…
– Наверное, это связано с тем делом… А скажите, за что убили ту женщину… ну, племянницу секретаря горкома?
– Если бы я знал, то и убийца бы не оставался так долго на свободе.
– А вы узнаете?
Шамсиев повернулся к девушке и, в первый раз тихонько коснувшись пальцами кончика ее носа, сказал весело и шутливо:
– Постараюсь, если ты и дальше будешь кормить меня вкусными блюдами.
– Вы смеетесь, а глаза у вас все равно грустные, – заметила она, посмотрев на него как-то внимательно. – Вам, наверное, сейчас нелегко…
– Не стоит об этом, Луиза! – тоном неунывающего, довольного жизнью человека заговорил Шамсиев, не сводя глаз с девушки. – Ты же знаешь, у каждого в жизни бывают и печаль и радость, к счастью, они периодически сменяют друг друга, и в общем-то остается хорошее настроение. Так возблагодарим же аллаха за это!
Успокаивая так девушку, Шамсиев тем не менее не мог отделаться от мысли о неуловимой женщине, буквально сводившей его с ума, и происходило это, вероятно, еще и от того, что он ощущал сейчас ее присутствие, ее непосредственную близость – и в то же время чувствовал свое бессилие.
Да, опять он потерпел поражение. И на сей раз она, словно юркая ящерица, сумела увернуться от него!
Но вот что хотя бы малость утешало его: он видел, она стала терять чувство меры. Уж слишком рискованны были ее поступки, они переходили всякие границы. Да, она явно переигрывала, а это добром не кончится. Недалек час, он все-таки схватит ее, заставит выложить правду.
Ему почему-то вдруг захотелось уйти подальше от этого пляжного шума, от этих голосов, от этой музыки, доносившейся со стороны пригорка; укрыться где-нибудь в тиши, в замкнутом пространстве и хоть немного расслабиться. Он приподнялся, сел и еще раз, окинув пляж и место, где резвились молодые кавказцы, угасшим тусклым взглядом тихонько взял лежавшую рядом девушку за руку.