Теперь Лейла использовала своё положение младшего жреца, чтобы помогать Назиру в его исследованиях, став мостом между двумя мирами – религиозным и научным.
Святилище встретило их тишиной, глубокой и почти осязаемой, как вода в глубоком колодце. Стены здесь были выложены особым камнем, поглощающим звуки. Даже шаги казались приглушёнными, словно боялись потревожить центральный объект зала.
Кристалл, подвешенный в центре круглого помещения на невидимых энергетических нитях, лениво вращался вокруг своей оси. Его свет, когда-то ослепительно яркий, способный заполнить весь зал синим сиянием, теперь напоминал угасающую лампу.
Лейла невольно прикусила губу, глядя на него.
– Он стал ещё тусклее? – спросила она с тревогой, которую не могла скрыть.
– Сейчас узнаем, – Назир достал из сумки прибор и направил его на кристалл.
Прибор был компактным, но тяжёлым – металлический корпус с круглым циферблатом и тонкой иглой указателя. Корпус, нагретый теплом тела, приятно лежал в ладони. Назир произвёл тонкую настройку поворотом боковых дисков. Раздался едва уловимый гул, а стрелка на циферблате дрогнула и медленно поползла вправо, замерев над делением, помеченным глифом силы.
– Тридцать семь, – прочитал Назир показания, и его голос прозвучал неестественно громко в тишине святилища. – Неделю назад было сорок два.
Цифры были безжалостны в своей объективности – пять пунктов за неделю, темп падения ускорялся.
Лейла прикусила губу. Он видел, как побелели её пальцы, вцепившиеся в край одежды.
– Это… быстрее, чем мы думали? – спросила она, и в её голосе дрожала неуверенность.
– Да, – Назир не стал смягчать правду. Не для неё. – Падение усиливается. Раньше такой показатель терялся за месяц, потом за две недели…
– Как долго, по-твоему? – Лейла подошла ближе к кристаллу, но не касалась его. Прикосновение к святыне было запрещено всем, кроме верховного жреца.
Назир сверился с записями в своём блокноте, пролистав страницы с расчётами и графиками.
– При таком темпе… – он замялся, почти физически ощущая, как слова застревают в горле. – Два, максимум три месяца.
Лейла зажмурилась на мгновение, как будто пыталась стереть из памяти услышанное. Её лицо, обычно спокойное и собранное, на миг исказилось страхом.
– Боги милосердные, – выдохнула она, открыв глаза. Они блестели от непролитых слёз. – Халид должен знать. Мы должны готовить людей…