Хрустальной водою родник истекал…
Тропинка к нему сквозь ущелье вела,
Себя обнажая, лишь таяла мгла.
Где ветры барханы стелили у скал,
Там раненый рыцарь приюта искал.
Как строгий утес обогрело светило,
Там к чистой воде Персиянка спустилась.
Горной лани красой, вся шелками блистая,
Оголила и руки, и грудь молодая…
Вздохом трепетной арфы, княжну не тревожа,
К истокам воды, тайный путь был проложен,
И ведом, из века, лишь знатным вельможам…
С искристой волной разыгралась она;
Ее губы – рубины, и кожа бледна.
Взгляды тешит живое движенье руки,
На шелках иноземных, узоры легки.
В лике, к взорам запретном, не сыщешь изъян;
Легка поступь ноги, гибок трепетный стан.
Пышны груди открыты, и шея нежна;
Перед витязем грозным предстала княжна.
Пусть и тайный родник ограждала гряда,
Витязь чуждой земли смог проникнуть сюда,
Гневным стражам дворца, не оставив следа…
Хоть сокрытые тропы и полны сомнений,
Но чем не ночлег; без тревог, опасений.
Ворчание барса услышишь едва ли,
Чудовищных грифов разгул торжества,
Снующих шакалов отчаянный плач,
Чьи злобные будни полны неудач…
То раны болели и ныли слегка,
Промытые чистой водой родника,
То снов череда повергала в покой,
И слышался зов, со щемящей тоской;
Где матушка пот вытирала рукой…
Тихой песней ручья улыбалась вода;
Нет волнений в груди, нет тревоги следа.
Видит воина Ильнара, в тени родника,
Его раны саднящей, коснулась рука.
Гордо-строгие черты тешат взоры княжны,
Но навязчивы думы и тревоги полны…
Смотрит рыцарь не сон, несравнимый ни с чем;
Среди жгучих ресниц, взоры нежных очей;
В них пылают зарницы, над покровом снегов,
И бесчисленны орды беспощадных врагов,
Но не слышно ни битвы, ни шума шагов…
Нежный шелк покрывает очертанья лица,
Но амурные стрелы уж летят без конца…
Пробудившийся рыцарь по нраву княжне,
Он представлен «Бессмертным», на лихом скакуне.
Снежным Витязем севера, чуждых ей мест.
Но, едва лишь очнувшись, Витязь смотрит окрест.
Видит черные очи, нежный стан и Чадор,
На котором, изящно завитый узор.
Луч небесный, что лик изумленной княжны;
И манящие чары, вдохновенья полны,
И рубинами губы, и взоры умны…
Боли раны саднящей, врачует княжна;
Нет стеснений, и страха она не полна.
Перед витязем грозным, Богиня востока;
Мила и красива, к врагу не жестока…
Скольким пылким князьям; властителям мест,
Ни за что не сыскать здесь прелестней невест.