– Знаю, – ответил тот, – ты один из смотрящих. Принц. Шестой.
Аль вздернул брови. Смотрящие? Занятное название для кураторов.
– А ты неплох, – похвалил Цыбаки, – хорошо ветер гоняешь.
– Ты тоже, – признал Аль. – На боевом учишься?
– Не-а, – мотнул головой тот, – на штурмана. С детства нравится на звезды смотреть и слушать ветер.
Аль не сдержал завистливого вздоха. Сам он пределы Асмаса пока не покидал. Не считать же переходы на Землю за полноценные путешествия.
Второй любил рассказывать о своих странствиях, о борьбе с бурями, противостоянии с ветром, морских чудовищах, о дрожании паруса под порывами ветра, коварных морских течениях и чужих странах, о восходах и закатах над водной гладью…
– А у меня вода – вторая стихия, – зачем-то поделился Аль.
– Так давай к нам, – оживился Цыбаки, – у нас сильные водники, да и порядки попроще… На палубе, конечно, не забалуешь, а в остальном… Главное – испытания вовремя сдавай, и никто к тебе цепляться не будет. Даже формы нет, хоть голышом ходи.
Аль с трудом представлял себя разгуливающим голым по академии, но вот картинка: пляж, удобное кресло, вдохновленно алеющий красками закат, высокий бокал с напитком в руках и книжка на коленях – была искушающей.
– А какие у нас вечеринки на пляже, – закатил глаза Цыбаки, и Аль ощутил, как от зависти – у них же все строем и строем – перехватывает горло. Захотелось бросить: «Да к жыргхве все! На следующий год к вам».
Но место учебы определяла семья курсанта, принимая, конечно, во внимание рекомендации академии. И что-то подсказывало Алю, что разухабисто-веселую Такию отец не одобрит. Умом он осознавал правильность этого решения, но сердце… бунтовало и желало свободы.
– И что вы не поделили? – недобро осведомился ректор, сверля провинившихся тяжелым воспитательным взглядом.
Аль сжал губы, испытывая стойкое желание умолчать о причинах драки. Сейчас они казались ему чудовищно глупыми, а собственный приступ ревности – нашел к кому ревновать – идиотским.
Судя по напряженному сопению рядом, Цыбаки также не жаждал делиться подробностями и предъявлять свой довод: «А наши бабы, по-твоему, дуры?» – на суд общественности.
– Молчим, – протянул ректор и глянул так, что стало ясно: выяснение национального вопроса женского образования обойдется им с Цыбаки нарядом на самые неприятные в академии работы.