– Тебе-то что? – спросил Аль недобро. – Сам-то уже мертв.
Ответом ему был язвительный смех, и на фоне воплей, с которыми раз за разом атаковали стену черного пламени ульхи, он звучал по-настоящему жутко. Аля передернуло.
– Наконец-то ваша семейка поплатится, – с предвкушением протянул маг. Закашлялся, поднял на Аля безумный взгляд. В алом свете разгорающегося артефакта кровь на его подбородке казалось черной.
Юноша отметил, что свечение камня нарастает медленнее, чем он ожидал. Видимо, сказывалось присутствие большого количества заряженной магией воды вокруг. Однако Шестой не обманывался. Даже сейчас он не сможет взять артефакт под контроль, а уж поглотить… Нет, так будет еще хуже. Огонь уйдет к ассаре и сожжет их обоих.
– Чем мы тебе не угодили? – устало поинтересовался Аль. Прав был Третий – принцем быть так себе удовольствие. Все время на виду, на всеобщем обсуждении. Насолил один – отвечать всем. Судьба такая. Так кажется, что принцев восемь, для подданных корона одна на всех.
Маг помолчал, собираясь с силами для ответа. Он сидел рядом – протянуть руку и с легкостью свернуть шею – и был так слаб, что даже голову держать ровно не мог, постоянно роняя ее на грудь. Натянутая на скулах кожа придавала ему сходство с высохшей мумией. Одежда повисла мешком. Аль дернул уголком губ – даже руки марать не хочется. Он сам себя уже наказал.
– Вы отобрали ее. Мой огонек, мое сердце, – проскрипел почти мертвец, – король ее пожелал, а она… не смогла ему отказать. Я так умолял ее не соглашаться, бежать. Но моя Фальга… – Он всхлипнул, и Аль замер оглушенно. – У нее было доброе сердце. Она так и сказала: мой огонь нужен стране, нужен этому человеку.
И он завыл страшно, отчаянно, точно любимая вчера разбила ему сердце, выбрав другого.
– А потом она умерла, – тихим голосом произнес Аль. И что-то в его тоне заставило мага насторожиться.
– Ты знал ее? – подался он вперед, в глазах сверкнула надежда пополам с безумием.
И Аль не смог ему отказать в правде. Понимал, что не должен – ловушку поставили не только на ульхов, но и на принца Асмаса, но не смог промолчать перед лицом смерти.
– Это я ее убил, – признался он, слепо глядя в магический свет артефакта, возросшая яркость которого уже выжигала глаза.
Двадцать шесть лет… и каждый раз это признание болью пронзало сердце. Не помогали увещевания ассары, хотя после беседы с ней становилось легче, но он так и не смирился с решением матери – отдать свою жизнь за него.