– Вы, военные люди, – вспоминал, я его слова, когда он обходил строй курсантов, – должны готовить себя ко встрече с противником! Вы знаете, кто такие морские котики?
– Это тюлени, – неуверенно произнёс кто-то.
– Сам ты тюлень! – под общий смех добродушно произнёс Кувшинов и серьёзно продолжил, – это элита американского спецназа! Они же по стенам бегают! А Вы?
Кстати, после этого многие курсанты нашего курса, в том числе и я, стали больше уделять своей физической подготовке, и даже пробовать бегать по стенам.
Мы с Лолитой частенько видели его возле дома, когда он в гражданской одежде гулял с дочкой за ручку, катался с ней на велосипеде или, дурачась, вместе с ней, ел одно мороженое на двоих, когда она сидела у него на шее. Это было так очаровательно и по-семейному мило. Узнав об изменах его жены, мы, курсанты, бурно и возмущённо обсуждали, как от такого мужика может гулять жена? Сложно представить себе, что он не знал об этом, а, может быть, именно в этот вечер он услышал её разговор по телефону с любовником, не выдержал и покончил собой.
Спустя некоторое время в квартире появились милиция, медики и руководство училища. Стрельнув сигарету, я курил на лестничной клетке и ждал, когда они проведут необходимые в таких случаях процедуры. Дежурный по училищу, покурив со мной, выделил мне в помощь ещё одного курсанта младшего курса по имени Влад и приказал отвезти труп в морг смоленского института патологии. Ближе к полуночи, переложив тело на брезентовые носилки и накрыв его белой простынёй, мы погрузили тело капитана на грузовой Уазик и отправились по указанному адресу. На протяжении всего пути на колдобинах одна рука Кувшинова нет-нет, да и вываливалась из носилок на пол, а я всё время заботливо укладывал её обратно и накрывал простынёй.
Прибыв на место, прапорщик, который был старшим машины, наотрез отказался даже заходить в помещение института, сославшись, что на то, что он страшно боится покойников, переложив эту обязанность на меня. Водитель подогнал машину задом к крыльцу и открыл борт. Нажав не один раз на кнопку звонка, под которым была прибита дощечка с надписью «морг», мы, наконец, дождались открытия обшарпанной двери. В проёме появился худощавый мужчина лет двадцати пяти с большими голубыми глазами, с клочковатой бородкой в потёртых брюках и мешковатом свитере.