Он пытается сказать, что со мной не случится ничего плохого?
Рума подцепляет мой подбородок указательным пальцем и приподнимает мое лицо. Он видит то, что не увидела А-ма. Я это знаю. Все. Но говорит остальным совсем не то, что видит.
– Она всего лишь проголодавшаяся маленькая девочка, – поясняет жрец. – Солнце всегда всходит над горизонтом, земля всегда тверда под нашими ногами, реки текут вниз по склонам гор, а деревья тянутся к небу, так давайте все вместе вернем Лиянь на праведную тропу акха.
Он трижды ударяет палкой по земле, затем брызгает водой на меня и похлопывает меня по макушке. Рума проявляет такое милосердие и великодушие, что я решаю больше его никогда не бояться. Но когда он поворачивается, чтобы совершить обряд, который до конца меня очистит, у меня снова сжимается желудок. Рума берет курицу у Старшего брата, прижимает ее тельце к плоскому камню, который отряхнул от пыли Третий брат, и отрубает ей голову. У нас очень мало куриц, а значит, и мало яиц. Из-за меня у нас станет меньше еды. Невестки недобро смотрят на меня. И тут…
А-ма забирает курицу у рума и проворно ощипывает перья с еще подергивающегося тела. А затем вжик-вжик-вжик. Она бросает куски курицы в котел и подвешивает над костром, который поддерживала Старшая невестка.
Через двадцать минут А-ма разливает суп по плошкам. Мужчины собираются с одной стороны дома, а женщины с другой. Мы садимся на корточки в ожидании своей порции. Я в жизни не слышала, чтобы мои родные так радостно чавкали и с громкими звуками жадно втягивали бульон и жевали мясо, хотя кваканье лягушек, жужжание комаров и пение ночных птиц напоминают, скольких часов сна мы уже лишились. Я обсасываю косточку, и тут вдруг в голове пролетают искры мыслей. Мне приснилась собака на крыше, этот сон предвещал, что я попаду в неприятности. Так и случилось. Но прямо сейчас, в эту самую секунду, каждому члену моей семьи достался кусок курицы и плошка наваристого бульона. Совсем как в моем сне. Ну, том, который я придумала… Про который я наврала… Правда, я сказала, что каждому достанется по целой курице, и все же…
Без совпадений нет истории.
Наш народ привык перемещаться с места на место, используя при этом традиционную технику выкорчевывания и сжигания лесов, чтобы создать поля под посадку, а потом, когда земля перестает радовать нас своими дарами, двигаться дальше. Однако последним нескольким поколениям стало трудно претендовать на новые земли на Наньно или на любой другой горе в префектуре Сишуанбаньна, где растет чай, поэтому мы – и наши соседи – остались. Осели, как говорит А-ба, хотя это и противно нашей природе. Правда, наш дом, как и все другие дома в деревне, построен как временный. Еще до моего рождения отец и дед отправились в лес, чтобы собрать солому, которой покрыта крыша. Они рубили бамбук, обрывали листья, а затем связывали жерди между собой плетенными вручную шнурами, чтобы возвести стены, разделившие мужские и женские покои. Наш дом стоит на бамбуковых сваях, а внизу остался защищенный закуток для скотины, правда, мы не держим ни свиней, ни волов, ни мулов, ни водяных буйволов, только несколько потрепанных кур, петуха и пару уток. Я не знаю другого дома, кроме комплекса из основного здания и трех хижин для новобрачных, но в моей крови гудит желание оставить его и отправиться в другое место, где мой род сможет поставить алтарь предков и возвести новое жилище, такое же просторное, как нынешнее. Это беспокойное чувство усиливается в сезон муссонов, в те месяцы, когда духи властвуют над нами.