оставить меня здесь? Возможно, я настолько разочаровала ее. Но все же мы поднимаемся.
Через некоторое время А-ма останавливается. Огромный валун преграждает последние истертые остатки тропы. Дальше идти некуда. По моему телу пробегает холодок.
– Посмотри вокруг, Девочка, – приказывает она. – Что ты видишь?
Дождь… Потеки воды, стекающие по изрезанной поверхности валуна… Призраки деревьев, окутанные туманом…
Мне дико страшно. Но мое тело содрогается, а потому я не могу заставить губы двигаться.
– Давай, Девочка. Смотри… – Ее голос такой тихий, что я едва различаю его на фоне дождя. – В самую суть.
Я слизываю дождь с губ, зажмуриваюсь и делаю вдох.
И, открыв глаза, пытаюсь увидеть мир так, как видит его мама. Хорошо, попробую.
– Охотник мог бы назвать это звериной тропой, но это не так.
– Почему ты так говоришь? – спрашивает она.
– Я заметила сломанные ветки. – Я показываю жестом на высоту плеча А-ма. – Кто-то часто поднимается сюда и проходит слишком близко к растениям и деревьям. Посмотри на эти камни. – Я указываю на несколько камней на земле. – Кто-то положил их здесь, чтобы облегчить себе путь.
Улыбка А-ма, пожалуй, самая красивая из всех, что я когда-либо видела.
– В будущем мне нужно быть осторожнее.
Чувствуя себя смелее, я изучаю валун. За ним возвышаются огромные камфорные деревья. Скала выглядит круглой, но один участок выступает, словно карниз над крутым обрывом, и загибается вправо. Следуя интуиции, я кладу руки на поверхность валуна и иду по изгибу.
Уступ исчезает, оставляя лишь впадины, по которым можно с трудом передвигаться на цыпочках. Я медленно ползу вокруг валуна, прижимаясь всем телом к его древней поверхности. Вот только это не валун. Это скорее стена, укрепление, созданное природой с таким размахом, что я чувствую ее мощь пальцами рук и ног.
Земля снова поднимается навстречу ногам, и я вступаю в рощу камфорных деревьев, которую видела ранее. Под пологом гигантских ветвей укрыто около дюжины старых чайных деревьев. В центре, под свисающими сверху камфорными ветвями стоит одинокое чайное дерево. По изгибу ветвей понятно, что оно очень древнее.
– Это моя земля? – спрашиваю я.
– Когда я шла замуж за вашего отца, предполагалось, что со старыми традициями покончено. Больше никакой продажи женщин в рабство или замуж. И никакого приданого. Но неважно, что говорит правительство. Эта земля принадлежит женщинам нашего рода. И распоряжаться ею должны только мы. Она была передана мне в качестве приданого, и однажды ты отправишься в новую семью с этой землей.