– Девять лет назад в рамках общенациональной программы по возвращению собственности первоначальным владельцам местным потомкам помещиков разрешили обрабатывать свои исконные земли. Но у них, как и у всех китайцев, по-прежнему нет прав на владение землей. Как и у людей вроде вас.
Наконец он переходит к самой важной части урока: к политике «Тридцать лет без перемен», в рамках которой этническим меньшинствам в горах Юньнани уделялось особое внимание. Я наклоняюсь вперед и стараюсь понять. Эта политика затрагивает каждого из нас, но сколько бы раз я ни слушала, я все равно в замешательстве. Однажды учитель Чжан сказал, что так и задумано: «Все специально очень запутанно».
– Шесть лет назад в рамках новой кампании землю опять разделили, – начинает он. – Каждый человек – от младенца до девяностолетнего старика – получил свой участок. Предполагалось, что разделение будет справедливым: каждая семья получит землю на солнце и в тени, часть на крутых склонах и часть на тех, за которыми легко ухаживать, часть на каменистых участках и часть на участках с почвой, богатой питательными веществами, часть с чайными деревьями и часть с рисовыми полями на террасах. – Его губы растягиваются в улыбке, напоминающей увядшую лозу, отрезанную от материнского растения. – Возникли ли какие-то проблемы в проведении этой кампании?
Дураков нет. Все молчат. Ни один ребенок, родившийся с тех пор, как была оглашена эта политика, не получил ни клочка. Когда умирает кто-то из стариков, земля либо остается в семье, либо возвращается в деревню. Женщина, когда выходит замуж, часто теряет свою землю, передавая ее отцу или брату, но с переездом в деревню мужа новой земли не обретает.
– Думайте, дети, думайте. Какие последствия эта политика имела для ваших семей?
Никто не поднимает руку. Учитель Чжан начинает обращаться к разным мальчикам и девочкам. Их истории примерно одинаковы. После того как семья получила земельный надел – причем в семье могло быть и два человека, и тридцать, – а-ба брал на себя ответственность и решал, кому достанется выжженная солнцем земля, кому каменистый склон и так далее. Мой А-ба оставил лучшие наделы себе. Он вырубил и сжег свои чайные деревья, чтобы разводить уток, свиней и кур. Утки сдохли, на свиней не хватило средств, а кур мы использовали для церемоний быстрее, чем те успевали нестись. Затем он попытался выращивать сельхозкультуры. Сезон муссонов гарантирует, что рис уродится хорошим, и мы бы голодали, если бы не он, но в остальном… У А-ба нет таланта выращивать овощи.