И верность, так кажется многим,
Распяли задолго до нас.
Известных соблазнов немало
Ухабистых тропок прошла,
С изменой всю жизнь враждовала,
С любовью в обнимку жила.
За тысячи вёрст согревала,
В сердцах незабудкой цвела,
У смерти не раз вырывала,
В дороге опорой была…
Ничто для цинизма не свято,
Ничто не зовёт в высоту,
И похотью чьей-то распятой,
Её пригвоздили к кресту.
Настрою циничному вторя,
В автобусе полупустом
Хлестали её в разговоре,
Обыденном, самом простом.
– Её не бывает на свете, –
Басит, ухмыляясь один, –
А если на чьей-то планете
Найдём, – под пивасик съедим!
Другой, раскрасневшийся даже,
По виду дурак дураком,
Скривится и матерно скажет:
– С особой такой не знаком.
Потом философски заметит:
– Но дыма-то нет без огня,
Хотя б на работе, при свете,
Тьфу-тьфу, не нашла бы меня.
Моя с самой свадьбы с рогами,
И я не без рог, мужики,
Зато, как никто, полигамен!
Ответом – пожатье руки
И гогот – как отзвуки ада.
На лицах ни тени вины.
Неужто и впрямь они рады,
Что так беспросветно бедны?
«Устаревшая» метафора
Сравненье со светом в окошке,
Как древность сама во плоти,
В веках поистёрлось немножко,
Но в сердце точней не найти.
Не станет разменной монетой
На модной в Стихире волне:
Все тянутся к тёплому свету,
Желанному свету в окне.
Для нас тяготение это –
Невидимый посох в пути,
Любому бродяге по свету
С ним беды по силам нести.
От весточки в дальние дали
Скиталец смолкал и серел,
Когда узнавал, что не ждали,
В окне огонёк не горел.
Бурлак, надрывающий спину,
Ямщик, в «Англетере» поэт,
И царь, что в безвременье сгинул,
Спешили к кому-то на свет.
Пишите, пишите, поэты,
Про тёплый «в окошечке свет»:
В глубинном значении этой
Метафоры возраста нет.
Очередь
Не тесно никому в шеренге длинной,
Задумчиво молчит покладистый народ,
Никто не подтолкнёт, никто не дышит в спину,
И никакой нахал не проскользнёт вперёд.
А очередь идёт, мы знаем это,
Зимою, летом, осенью, весной,
В ней каждого туннель встречает светом,
И каждый завершает путь земной.
Она по всей земле, в порядке строгом,
Её не обойдёт хитрец какой-нибудь,
И так заведено, задумано так Богом,
Проходит каждый свой, особый, путь.
Один не простоит в ней даже и минуты,
Другой же проведёт порой за сотню лет.
И как предрешено, никто не перепутал,
И сколько простоим, никто не даст ответ.
Миг
В целой вечности несколько лет,
Словно вспышка неяркого света.