И он вошел в низкую дверь, за которой собрались работяги. Все как один – крепыши и коротышки, они пили и горланили что-то заунывное, со словами вроде «Эээй!» и «Хооой!».
– Тут что, бар для гномов? – спросил Гарт, и коротышка рядом возмущенно соскочил со стула, вытянулся во весь рост и почти дотянулся до подмышки Гарта.
– А ты что-то имеешь против гномов? – пробасил он.
– Да ты что, друг! Я прямо фанат гномов. И этой, как ее? – Гарт икнул, – Бледноснежки! Как вас там звали, гномов? Ворчун, Чихун, Хохотун? А ты кто? Восьмой гном – Выпивун?
Коротышка ответил, что зовут его вовсе не Выпивун, а Зигфрик Ауреол Теофраст Нибелльхейм и как-то там дальше, длинно и пафосно. И Гарт выпил с ним за каждое слово в его имени. Потом в своем. А что было дальше, он уже толком и не запомнил.
Кажется, он и Выпивун бродили то ли по улицам города, то ли по дремучему лесу (что только ни померещится по пьяни!) и горланили песни. Гном Выпивун рассказывал что-то про малый народец, существ с другой стороны мироздания. И про праздник, на который малый народец выходит из своих холмов в мир смертных, что бы напиться медовухи при полной Луне.
А что гномов не бывает, Гарт объяснил гному, как раз перед тем, как Выпивун уверил его, что исполнит любое желание смертного, который сумеет перепить его на празднике. Он еще звал Гарта с собой, погостить то ли в подземном мире, то ли в загробном, но даже пьяный Гарт знал, что в землю ему еще рано.
И что было правдой в этом пьяном бреду, а что почудилось – кто знает, но похмелье утром точно было настоящим. Гарт лежал на полу, у своей постели, босиком, в короткой курке с чужого плеча. Под головой – пивная кружка. В руке – пучок цветов.
Он сел, ухватился за голову и проблеял что-то. Кажется, медовуха и правда была волшебная – превратила его в барана! Он собрался с силами, и блеяние превратилось в голос человека, который мечтает умереть, но не отваживается.
– Ой, мне плохо! – сказал Гарт и понюхал цветы. Легче не стало. В горле пересохло. И в желудке тоже. И во всем теле. На четвереньках добрался до холодильника, открыл его.
С пустых полок смотрела бутылка воды. Родненька! Холодненькая!
Гарт открыл ее и присосался к горлышку. Пусто! Воду он выпил в прошлый раз и поставил пустую бутылку обратно на полку.
– Ну, давай, а? Водички! – попросил он и засунул язык в горлышко. Хоть бы каплю воды, а лучше – реку.