– Ты говорил «всё будет» шесть недель назад.
– Я не успел. Жена заболела. Ребёнок… он… я…
– Я не врач, – перебил Генри. – И не священник.
Он взял бокал, отпил коньяк. Сухо. Без паузы. Вернул его на стол.
– Ты мне не интересен. Не как человек. Не как история. Ты просто должен.
– Я… я верну, клянусь…
– Гарольд.
Тот шагнул вперёд и без предупреждения ударил мужчину кулаком в лицо. Хруст. Голова откинулась назад, и он завалился на спинку стула. Упал боком. Из носа хлынула кровь. Мужчина пытался подняться, но Гарольд схватил его за ворот и рванул вверх, как тряпку.
– Вставай, – сказал Генри.
Мужчина стонал, шаркал ногами, его трясло. Он пытался говорить, но зубы скрежетали о губу, и получался только сдавленный шёпот. Генри допил остаток коньяка, бросил взгляд на Гарольда.
– Отведи его в «Голубятник».
– Как пожелаете, сэр.
Гарольд вытолкал мужчину наружу, грубо, без сочувствия. У двери шофёр уже открыл заднюю дверь машины. Мужчину ввалили внутрь. Генри подошёл ближе, закурил новую сигарету. Дым обвил лицо. Он смотрел, как дверь захлопывается, как колёса касаются брусчатки. Машина тронулась, фары разрезали туман. Он достал флягу, плеснул в стакан остатки коньяка. Осушил до дна. Глотнул резко, с усилием. Тонкое стекло в руке, немного влаги на пальцах. Потом – ударил стаканом о землю. Он разлетелся с глухим хрустом. Стекло, коньяк, пыль – всё слилось. Он повернулся, чтобы войти обратно в паб. Но замер.
Она стояла у поворота.
Адель.
Она стояла у поворота, прямо под фонарём, который моргал, как старый глаз. Лицо – полутенью, полусветом. Пальто тёмное, волосы чуть распущены, губы не накрашены. Она ничего не говорила. Просто смотрела. Как смотрят на человека, которого ждут во сне – не в жизни. Генри не двинулся. Он не выронил сигарету. Не изменился в лице. Только затянулся. Долго. Медленно. Дым вышел сквозь ноздри, как пар из топки.
– Ты выглядишь… – начала она, но не закончила.
– Живым? – голос был низкий, чуть охрипший. – Это иллюзия.
Она подошла ближе. Медленно. Тишина в переулке стала тяжелее, будто всё в этом городе замерло, дожидаясь этой сцены. Он не сдвинулся. Она остановилась в шаге.
– Почему ты не отвечал?
Он посмотрел на неё. Точно. Прямо. Как нож в мягкое.
– Потому что не было слов.
– Но ты был.
– Был. Но не там, где ты писала.
Она хотела что- то сказать, но губы дрогнули, и она просто сжала кулаки.