Можно легко критиковать все теории, выдвинутые по этому поводу, и оспаривать под разными предлогами то, что та или иная религия или философия утверждают на этот счёт; но невозможно привести приемлемых доводов против существования любых интеллектуальных или нравственных существ, кроме человека. Критика придиралась к слову «небо» как обозначению обители и оспаривала помещаемых там существ на том основании, что этот термин не относится ни к одной конкретной сфере и более поэтичен, чем научен. Однако слово «небо» или «небеса» прекрасно обозначает либо определённое пространство в космосе, либо совокупность сфер, и ничто серьёзно не мешает считать это пространство или совокупность обиталищем.
Негативная философия также оспаривала природу, организацию, миссию и функции, приписываемые тем или иным классам духов. Она может отрицать, что существа, рассеянные в бескрайней Вселенной, являются посланниками Бога или Его посредниками для людей. Но что она не должна отрицать в общем тезисе – и что добрая философия прекрасно понимает – так это существование разумных существ если не на каждой из небесных сфер, то на большинстве или прекраснейших из них.
Один весьма изобретательный мыслитель, Шлейермахер, мог сказать об ангелах Ветхого и Нового Завета следующее:
«Нет ничего невозможного в теории этих ангелов, ничего, что противоречило бы благочестивому сознанию; но нигде это мнение не входило в круг собственно христианского учения. Оно может поэтому оставаться в языке, без обязательства признавать его реальность».
Другие могли последовать по этому пути умеренного отрицания за знаменитым берлинским теологом. Но следует признать, что для богослова это странное мнение, ибо до сих пор едва ли различали круг собственно христианского учения от круга христианского учения в несобственном смысле.
Заметим, однако, что эти отрицания касаются лишь одного класса существ – ангелов иудаизма и христианства, служащих посредниками между небом и землёй. Эти существа, правда, даны Библией, и подобное отрицание со стороны теолога есть странное упущение, ибо обычно, когда дело касается учения, столь определённо изложенного в священных текстах, для его смягчения привлекают чуть больше учёности. Его относят к стилю, считают ориентализмом, прибегают к мифу, символу, аллегории. Сам прославленный берлинский доктор в таких случаях – один из мастеров этого искусства, которым здесь пренебрегает. Он находит ненужным к нему прибегать.