Аксаково встретило Тимофея ранним утром, стоял туман. Штаны насквозь промокли от луговой росы. Пастух погнал стадо на выпас, коровы не гудели, шли молча. Тимофей поровнялся с пастухом:
– Здорово, Минивалей.
– Иш ты, Тимошка, ты что ли?
– Я.
– Авдотья квашню пошла месить, туда иди.
– Ладно.
Он дошел до помещичьей кухарской. Из нее доносился материн тихий плач-песня:
– Солдатушки, бравы ребятушки, дружно врага бейте…
– Мама, – окликнул ее Тимофей.
– Тимоша! – кинулась она к сыну, плюхнув тесто в чан. – Родный ты мой. Приехал.
– Ну чего ты, мамань, приехал. Чего ты.
– Да ничего я, дура-баба, чего я, живой, вон какой обутый, одетый, жить будем и песни петь. Садись сынок, покормлю, небось голодный.
– Покорми, ежли есть чем. Да, мамань, я тебе подарков маненько привез. Бусы, платок. А этот узелок спрячь до времени. Тут книжки мои, поэт Мажит Гафури дал. Тута кой какие деньги на женитьбу отложил. Будет туго, не береги, бери сколь надо из кубышки.
– Господи, уж заторопился. Ешь, садись. Спрячу, сберегу. Мне нисколь не надо, слава Богу, ем, пью досыта, при кухне же. А братья твои уж давно сами себя знают. Сестренку твою замуж выдала в прошлом годе. Так что сберегу, сберегу. Нынче всей деревней столы будем накрывать, робят все собирают, и богатые и бедные. А ты заранее поешь, когда ишо сподобимся.