Вернувшись к компьютеру, Елена открыла свой электронный каталог академических материалов и начала поиск статей по феномену синхронистичности, коллективного бессознательного и архетипических образов. Работа всегда помогала ей справиться с тревогой.
Через пару часов, погрузившись в чтение об экспериментах Юнга с образной синхронией, она заметила странность. Одна из ее папок на рабочем столе – «Личные записи» – была перемещена в другую директорию. Елена была уверена, что не делала этого.
С растущим беспокойством она открыла папку. Все файлы были на месте, но один из них – дневник наблюдений, который она вела в текстовом редакторе – имел дату изменения сегодняшним числом.
Елена открыла файл и пролистала до конца. Там, после ее вчерашней записи, появился новый абзац, написанный, несомненно, ее стилем:
«Круг замыкается. Семь стражей ждут у двери, которую не стоило открывать. Метод работает слишком хорошо – мы не просто отражаем подсознание, мы открываем порталы. Савченко знает больше, чем говорит. Кирилл видел это раньше. Я должна узнать, что происходит в „Пандоре“.»
Елена уставилась на текст, не веря своим глазам. Она не писала этого. Не могла написать. И все же, это был ее стиль, ее лексика, даже типичные для нее знаки препинания.
Она закрыла файл, затем снова открыла его. Текст был на месте.
«Диссоциативный эпизод?» – клиническая часть ее разума пыталась найти рациональное объяснение. – «Стресс и недосып могут вызывать кратковременные провалы в памяти».
Но слова о «Пандоре» и Савченко… Она не могла знать этого до сегодняшнего вечера. Елена закрыла ноутбук и отодвинула его, словно он мог представлять опасность.
Приняв душ, она переоделась в ночную рубашку, стараясь придерживаться обычных вечерних ритуалов, чтобы успокоиться. Но сон не шел. Каждый скрип в старой квартире, каждый шорох с улицы заставляли ее напрягаться.
Около полуночи, измученная бессонницей, она достала из шкафчика снотворное – последнее средство, к которому она прибегала крайне редко. Проглотив таблетку, она наконец почувствовала, как тревога отступает, сменяясь сонной тяжестью.
Ночью ей снилась та самая картина, только во сне она сама лежала в центре круга из свечей, а фигуры в масках приближались к ней, шепча ритмичные фразы. В их руках были кисти, словно они собирались рисовать прямо на её коже.