Он понял структуру космоса. Не как сухую схему на бумаге, не как заумную формулу из учебника по физике, а как живое ощущение. Как пульсацию собственного сердца, как ритмичное дыхание легких, как неустанное движение крови по вена. Вселенная – это живой, дышащий организм, и он – ее крошечная, незаметная клетка. Маленькая, незначительная, но необходимая. Звездная пыль, случайно обретшая сознание. Мгновение вечности, заключенное в хрупком, временном теле ребенка.
Он понял всё. Смысл жизни, тайну смерти, природу бытия, иллюзорность времени, вечность души… Все ответы разом обрушились на него, как лавина откровений, как неудержимый поток космического знания. Он был просветлен. Он достиг нирваны. Он был… Богом. В крошечном, вонючем, новорожденном тельце билось сердце вселенной. «Так вот оно что,» – подумал он, с неожиданной для новорожденного четкостью мысли. «Вот она, истина в последней инстанции. А все эти философы, мудрецы, пророки… чего они мучились? Нужно было просто родиться и посмотреть на рыбок.»
И вдруг… тепло. Влажно. Липко. Неприятно. В миг исчезнувшего блаженства он не заметил наступающей катастрофы. Но теперь она явилась во всей своей физиологической мерзости.
Реальность вернулась грубо и неотвратимо: космос схлопнулся до размеров мокрой пеленки. Вечность съежилась до острых коликов в животе. Нейронные связи оборвались, как нити прогнившей паутины, разорванные грубым ветром бытия. Бог исчез и растворился в запахе мочи.
«Буээээ!» – раздался оглушительный рев, полный обиды, разочарования, космической тоски и банального физиологического дискомфорта. Мир снова стал простым и понятным: мокро, холодно, голодно, больно. И хочется кричать. Кричать во все горло, требуя немедленного устранения всех этих непонятных и неприятных ощущений. «Где моя нирвана? Где мое космическое просветление? Верните меня обратно в аквариум!» – безмолвно вопил он, захлебываясь собственными соплями.
Мать, появившаяся словно из ниоткуда, подхватила его на руки, убаюкивая нежными словами и оперативно меняя источник всех бедствий. Запах аммиака, назойливый и земной, окончательно вытеснил из хрупкой памяти ароматы звездной пыли. Тепло материнских рук, уютное и безопасное, заглушило далекое эхо вечности. Аквариум остался в стороне, забытый и непонятый символ утраченного рая.