Просто делал. Механически.
Закончив с работой, я взял готовые изделия и подошёл к отцу, который работал над другими изделиями:
– Готово, – лениво выговорил я.
– Хорошо, положи на стол, – сказал отец, указав пальцем на рабочий стол по его правую руку. – Справился быстрее, чем я думал, сегодня твоя помощь больше не нужна, можешь отдыхать.
Я молча подхватил магическую перчатку – ту самую, что отец сделал для меня, хоть и не одобрял моего увлечения мечом. Он не понимал моей тяги к чему-то большему, чего я не находил в размеренной жизни мастерской. И всё же… всё же старался помочь по-своему.
Перчатка тёплым покалыванием отозвалась на прикосновение. Три знакомых заклинания: щит, огненный шар, разрушительная волна. В мирном Люминатоне они были бесполезны – разве что на тренировочной площадке с Гленом, где мы регулярно отрабатывали приёмы. Мой друг, чуть младше меня, тоже мечтал о другом – рвался на фронт, где шла бесконечная война с Осквернёнными.
На пути к выходу взгляд сам нашёл Миранду. Она сидела за конторкой, рыжие волосы в свете ламп отливали медью, а пальцы быстро перебирали кипу новых заказов. Когда она подняла голову, изумрудные глаза встретили меня взглядом, в котором смешалось столько несказанного.
– Дариан! Ты уже уходишь?
Голос её дрогнул на последнем слоге – так всегда бывало, когда она пыталась казаться просто вежливой, а не… Ну, не просто вежливой.
Я приостановился:
– Да. Что-то хотела?
– А… нет, просто… – её пальцы беспокойно перебирали волосы – Хорошего вечера!
– И тебе. Пока-пока.
Дверь захлопнулась, но я успел заметить, как её плечи опустились.
Всегда так.
Ещё с академии я выделялся среди других жителей Одержимого Дома. Наши инженеры славились интеллектом, но редко – физической формой. Я же с юности совмещал учёбу с тренировками, и это… это привлекало внимание.
Я вышел из мастерской, и Люминатон встретил меня привычным гулом жизни – шипение механизмов, перезвоном молотков по металлу и далёкими возгласами торговцев, расхваливающих свой товар. Воздух пах металлом и горячим маслом – запах города, где магия и шестерни сплелись в единое целое.
Лавки мастеров выстроились в ряд, словно драгоценности в витрине ювелира. В одной – старик с увесистыми очками на носу продавал амулеты, меняющие цвет в зависимости от настроения владельца. В соседней – молодая женщина с руками, покрытыми масляными пятнами, демонстрировала крошечного механического сокола, который парил у неё над ладонью, взмахивая металлическими крыльями.