– Что-то удалось выяснить? – спросил я, надевая маску и натягивая на руки перчатки.
– Полиорганная недостаточность, – ответил Белов и поманил меня пальцем. – А первичным был некроз поджелудочной железы. Смотри, от неё практически ничего не осталось, – и он показал мне пальцем чёрное нечто, напоминающее поджелудочную лишь формой и то отдалённо. – Он уже был мёртв, когда его привёз ваш фельдшер. Правда, сам этого не знал и почему-то ещё дышал, а сердце билось. Отсюда и нормализация анализов и всего остального. От огромных значений они пришли в норму. Я называю эту стадию «когда уже не болит». Ты не смог бы ничего сделать, даже если бы тебе хватило времени понять и поставить диагноз. Не в этот раз.
– Нет, не сходится, – я покачал головой, глядя на полностью разрушенную поджелудочную. – Он не мог бы терпеть подобную боль. Она же даже наркотиками плохо купируется, – я поднял взгляд на патологоанатома. Подозреваю, глаза у меня сейчас красные от недосыпа, как у кролика. – Да и его живот я хорошо посмотрел, но никаких перитонеальных симптомов не было, и не реагировал он никак.
– Значит, он нашёл, чем обезболить, – задумчиво проговорил Белов. – И, Денис, выясни, что он пил. Если в состав той бурды, которой он посадил себе поджелудочную, входило нечто, способное заглушить поистине адскую боль, то этой находкой ты сможешь облегчить состояние очень многих людей, вынужденных ежедневно испытывать мучительную боль.
– Вскользь было упомянуто, что он мог выпить ядрёную настойку трав с границы с Мёртвой пустоши, – я прикрыл глаза. Всё-таки мне придётся ехать в Петровку. Хочу я или нет, Белов прав, такой шанс найти новое обезболивающее нельзя упускать. При условии, конечно, что это не оно превратило Славика в труп.
– Ну вот, видишь, тебе есть от чего оттолкнуться, – Белов похлопал меня по плечу. – Денис, посмотри на меня. – Я поднял глаза и встретился со взглядом пронзительных голубых глаз. – Первый запоминается навсегда. На всю жизнь. У тебя будут ещё уходить пациенты, это неизбежно. И ты в конце концов перестанешь их запоминать. Может быть, будешь помнить диагнозы, но лица перестанут задерживаться в памяти. Все, кроме вот этого, – и он указал пальцем на Славика. – Его ты никогда не забудешь. Пройдут годы, а ты будешь иногда просыпаться посреди ночи и спрашивать себя, а вдруг я мог его спасти?