.
Л. А. Горбовский
После того, как я написал свои мемуары по истории Тойво Глумова и люденов>11, я решил также написать и про историю, которую я факультативно, но достаточно детально изучал начиная с июня 2178-го года. Изучение этих, казалось бы, уже давно забытых событий я решил делать потому, что мне после произошедшего 4 июня 2178 года с Абалкиным>12 и услышанного во время «битвы железных старцев», т.е. разговора Сикорски и Бромберга>13 в Музее внеземных культур, во время которого я узнал массу поистине бесценной информации и после трагической гибели Абалкина заставила заинтересоваться подлинными причинами, которые приводили к закрытию и консервации тех или иных направлений исследований. И которые порой весьма сильно отличались от причин, не только декларируемых в официальных документах о запрещении, а и в закрытых отчётах. Я хотел понять, как горстка учёных смогла создать нечто, едва не уничтожившее наш мир. И как мы можем предотвратить повторение этих катастроф. И особое моё внимание привлекло дело о так называемом «Массачусетском кошмаре»>14.
Самое интересное, что Экселенц>15, узнав (кто бы сомневался!) про мои факультативные изыскания, вызвал меня к себе и вместо того, чтобы ворчливо приказать перестать тратить время на всякую ерунду, выдал мне письменное разрешение не только на ознакомление с подобного рода материалами, а и на публикацию текста с реконструкцией событий «Массачусетского кошамара». И оформил доступ уровня «Особый» к архивам не только КОМКОН-2, а и архивам Всемирного Совета, попросив лишь не вести моё частное расследование в ущерб основным делам. Естественно, я ему обещал и слово своё держал. Держал даже после смерти Экселенца и разговора с последним из «чёртовой дюжины» Камиллом, состоявшегося незадолго до его саморазрушения в 2193 году. А более интенсивно я развил свои изыскания лишь после разговора в 2200 году с Даней Логовенко>16, транскрибация которого не вошла в мои мемуары про Тойво Глумова (поскольку это ничего не добавило бы в суть описываемых там событий). Потому что этот разговор с ним заставил меня вспомнить некоторые детали беседы в 2193 с главным архитектором и руководителем проекта создания Большой Массачусетской машины (БММ) Э. Геллером. А вспомнив, сильно задуматься о возможных связях процессов, казалось бы, не имеющих друг с другом ничего общего. И тут следует отметить, что Михаил Сидоров, которому я подчинялся на тот момент, выданные Экселенцем разрешения и допуска не отменил.