– Отлично! – просияла Коринн.
– Тогда пойдемте, мадемуазель. Как я уже сказал, вам нужна правая лестница.
И Коринн пошла вслед за Тенью.
– Очень приятно, что вы меня слышите, – сказал Тень, когда они одолели подъем. – Это удается далеко не всем.
– А моим родителям?
– Они меня и создали. Конечно же, они меня прекрасно слышали… Возможно, это у вас семейный талант…
– Мои родители создали вас? – удивилась Коринн.
– Да. Десять лет назад. До того вход охранял какой-то тупой дохлый тролль, можете себе это представить?..
Коринн представила, что ее встречает тупой тролль, к тому же еще и мертвый, и ее передернуло. Тень ей нравился гораздо больше. Он, по крайней мере, казался безопасным.
Ее собеседник продолжил исполненным важности голосом:
– Но потом создали меня. Это был величайший эксперимент! Ваши родители отделили тени приходящих сюда от их носителей, и вложили в то, что получилось, мою душу. Теперь я неотрывно следую за каждым посетителем, хотя большинство об этом даже не догадывается. Так я слежу за безопасностью крепости.
– Удивительно! А я и не знала… Они никогда не рассказывали мне, что делали в Оппидуме. И никогда не брали меня сюда.
– Здесь не место для детей, – сказал Тень. – Когда вы закончите ГлавУ, мадмуазель Тирс, вас с радостью примут в Оппидум! Я уверен! Дочь таких родителей еще заставит всех этих некромантов подвинуться!
– Я… э… – Коринн неловко замолчала. Не говорить же, что она даже не поступила в Университет… – А где мы сейчас находимся?
Через арку они попали в длинную галерею с хрустальными колоннами. На стенах висели картины в золотых рамах, изображающие моменты смерти и рождения. Вдоль одной из стен тянулись симпатичные диванчики и кресла. На столах красного дерева лежали стопки журналов и брошюр. Напротив диванов шли, казалось, тысячи одинаковых дверей.
– Это корпус страховщиков, – пояснил Тень. – Здесь некроманты заключают контракты на воскрешение или перерождение.
– Представляю, сколько народу здесь вечером!
– Не то слово, мадемуазель!
Они несколько минут шли по галерее, а потом, открыв дверь, попали в другое помещение.
– Корпус наблюдателей, – прокомментировал Тень. Здесь, наоборот, все было подчеркнуто лаконично и серо. Серые стены, серый пол, серые двери. Несколько неудобных металлических стульев. Картины, на этот раз в черных рамах, живописали моменты казни Эдриха Страшного. Это благодаря ему Пепельные мантии получили свою форму, а заодно и прозвище.