На следующей неделе, в понедельник утром, у здания её клиники на скамейке сидел он. Тот же тёмный костюм, чёрная рубашка без залома, руки – переплетены. Он читал. Настоящую бумажную книгу.
Она замедлила шаг. Он не поднял головы. Только пальцем перевернул страницу.
Когда она проходила мимо, он наконец взглянул – и она поняла: это приглашение. Без слов. Без объяснений. Но с той же неотвратимостью, с какой тянет бездна.
В тот день на приёме она оговорилась. Дважды. Пациент посмотрел на неё растерянно, и впервые за долгое время она почувствовала – она уже не зеркало. Она – река. И в этой реке уже кто-то плывёт.
Глава VII: Игры Разума
Дивия села рядом, не сразу осознавая, что она сделала. Скамья под ней была холодной, как камень в храме, где никогда не гаснут свечи. Воздух вокруг сгущался, как перед грозой, но вместо грома слышался только шелест страниц его книги. Он молчал. Но когда его глаза, наконец, встретились с её взглядом, в ней всё застыло. Это был не просто взгляд. Это было присутствие – как если бы кто-то поставил перед ней зеркало, способное отражать не лицо, а душу.
– Ты пришла не с покаянием, – произнёс он, тихо, но слова его отзывались гулом под куполом невидимого собора.
– Я не верю в покаяние, – ответила она, почти с усталостью. – Это форма капитуляции.
– Ты просто отказываешься называть это по имени, – сказал он спокойно. – Но даже молчание может быть признанием. Особенно – перед собой.
– Я не прячусь, – возразила она. – Я устала. От пустых обещаний, от тихих молитв в никуда. От Бога, который молчит.
Он закрыл книгу. Потёртая, старая, без единого знака – только кожа, пахнущая временем.
– Бог молчит, потому что ты никогда не слушала. Твоя вера умерла до того, как родилась. Она была страхом, не выбором.
– Может быть, – она пожала плечами. – Но по крайней мере страх – честен. Он не требует любви.
Он смотрел пристально. Ни тени угрозы, ни желания убедить. Только притяжение, как дыхание, которое невозможно объяснить.
– Ты путаешь страх с истиной. Ты хочешь объяснений, но сама отвергаешь смысл. Как ребенок, жаждущий света, но закрывающий глаза, когда он приближается.
– Я просто… не верю, – выдохнула она. – И никогда не верила. Ни в спасение, ни в проклятие. Только в себя.
Он посмотрел на неё с легким интересом, и его глаза стали ещё более проницательными.