Покуда Даниель разговаривал с Исааком, шлюп обогнул болотистый выступ южного берега, заметно оторвавшись от барж. Взглядам открылось место, где милями двумя ниже по течению на правом берегу зелёные и белые меловые холмы сменялись поселением. Даниель знал, что это Грейвзенд. Матросы на вантах – крайне малочисленные по сравнению с солдатами – стали бегать быстрее, короткие, непонятные команды шкипера раздавались чаще. Значит, их высадят здесь. Да и как иначе, за Грейвзендом до самого моря один сплошной ил: нет смысла везти лошадей так далеко, чтобы утопить.
– Что, по-вашему, делает в Лондоне русский и как он оказался связан с Джеком-Монетчиком? – спросил Даниель.
– Джека щедро поддерживает некий иностранный правитель, скорее всего, король Франции, – отвечал Исаак. – Нельзя забывать, что английской коммерции завидует весь мир. Монархи, неспособные поднять свои страны до наших высот, думают, будто низведут нас до себя, сгубив нашу денежную систему. Если такие надежды лелеет король Франции, почему бы и русскому царю их не вынашивать?
– Вы считаете, что московит – царский агент?
– Это представляется самым правдоподобным.
– Вы сказали, у него борода?
– Очень густая и длинная.
– Как долго, по-вашему, он её отращивал?
– Если её намочить и растянуть, она бы дошла ему до пупа.
– Тогда он скорее раскольник, – сказал Даниель.
– Кто такие раскольники?
– Представления не имею. Но они ненавидят царя, в частности за то, что он приказал им сбрить их густые длинные бороды.
Исаак ненадолго замолчал, переваривая услышанное. Даниель воспользовался его молчанием, чтобы добавить:
– Не так давно корабль, строящийся для царя в Ротерхите, сожгли при помощи адской машины, подброшенной ночью в трюм. Часовой механизм разбил склянку белого фосфора, который воспламенился при соприкосновении с воздухом. По крайней мере к такому выводу я пришёл, понюхав дым и порывшись в том, что осталось после пожара.
Исаак был так заворожён, что даже не спросил, какое отношение имеет Даниель к царскому кораблю.
– Тот же механизм, что взорвали в Крейн-корте!
– Вы поинтересовались этим событием?
– Я не оставил без внимания ваше предупреждение.
– Однорукий московит не иностранный агент, – объявил Даниель, – а фанатик, покинувший Россию по той же причине, по какой мой прадед, Джон Уотерхауз, бежал в Женеву при Марии Кровавой. Оказавшись без средств в Лондоне, он каким-то образом примкнул к Джеку. Я уверен, что у него нет ни малейшего желания возвращаться в Россию.