– Пожалуйста. Господин Кикин уверен, что Лондон кишит раскольниками.
– Кто это такие?
– Судя по мерам предосторожности, которые принимает господин Кикин, раскольники – своего рода русские гугеноты, огромные, бородатые и умеющие далеко бросать гарпуны.
– Сомневаюсь, что я подхожу под это описание.
– Бдительность лишней не бывает. Ты можешь оказаться раскольником, вырядившимся в престарелого щёголя.
– Брат Норман, сколь отрадно мне быть вне удушливой атмосферы чопорной лондонской учтивости.
– На здоровье, брат Даниель.
– Скажи, слыхал ли ты о торговом корабле под названием «Минерва»?
– О легендарной «Минерве»? Или о настоящей?
– Я не слышал никаких легенд. Уверяю, интерес мой чисто практический.
– Я видел «Минерву» в сухом доке, сразу за поворотом реки, две недели назад, и могу сказать, что это не та, о которой гласит молва.
– Не понимаю, брат Норман. Мне недостаёт знаний касательно «Минервы», чтобы разгадать твою загадку.
– Прости, брат Даниель, я думал, ты так же сведущ в морских легендах, как и в руководстве верфями. Французские моряки смущают легковерных, утверждая, будто некогда существовал одноименный корабль, обшитый до ватерлинии золотом.
– Золотом?!
– Которое можно было увидеть только при сильном крене, например когда свежий ветер дует с траверза.
– Какая нелепость!
– Не совсем так, брат Даниель. Ибо враг скорости – ракушки, которыми обрастает корпус. Мысль обшить его металлом великолепна. Вот почему я, как и половина лондонских корабелов, сходил посмотреть на «Минерву», пока она была в сухом доке.
– И не увидел золота.
– Я увидел медь, брат Даниель, которая, в бытность свою новой, наверняка ярко блестела. При определённом освещении французы – католики, падкие до соблазнов мишурной роскоши, – могли счесть её золотом.
– Ты думаешь, так и возникла легенда?
– Я уверен. Однако «Минерва» существует на самом деле – я видел её на якоре день или два назад меньше чем в полумиле отсюда. Вот, кажется, она, перед Лаймкилнским доком.
Брат Норман указал на отрезок реки, где покачивались на якорях не меньше сотни судов, из них треть – большие океанские трёхмачтовики. Даниель даже смотреть не стал.
– Она с острыми обводами и сильным завалом бортов – школа покойного Яна Вроома, прекрасно вооружённая, приманка и гроза пиратов, – продолжал брат Норман.