Марк вообще говорит, что у нас все хорошо и я все это себе придумала от скуки. «Займись делом, не забивай голову ерундой», – говорит он мне каждый раз, когда я пытаюсь завести разговор о наших отношениях.
Займись делом… Как мило.
Именно после этих слов я нашла себе вторую работу пару недель назад. Объявление подвернулось совершенно случайно, вылезло надоедливой рекламой в интернете, но я почему-то обратила внимание. Там искали преподавателя для парных танцев. Не то чтобы бальные и сильно далеко не профессиональные. Люди приходят туда расслабиться, потанцевать с приятными людьми, познакомиться. Совершенно точно скажу, что на моих глазах парочки после танцев уходили на свидание, а на следующий день возвращались за ручку. Это лучшее, что могло подвернуться мне тут, поэтому в свободные пару вечеров от основных тренировок я взяла себе эту работу.
Будильник снова звенит, и я быстро его отключаю, пока Марк снова не стал ворчать, но его громкий и недовольный вздох из-под одеяла оповещает о том, что я не успела. Я понимаю, что отложила первый будильник, а не выключила, а еще понимаю, что просидела на кровати, глядя в стену, уже чертовых десять минут.
Встаю, закрываю дверь спальни, чтобы не раздражать Марка, иду быстро в ванную, надеваю спортивные шорты и майку, хватаю воду и спускаюсь по лестнице, специально игнорируя лифт. Завязываю волосы на ходу, потому что, пока терялась в мыслях все утро, не успела нормально собраться. Меня никто не ждет и не подгоняет, это мероприятие исключительно для себя любимой, но, если я решила начинать в шесть тридцать, значит, опаздывать нельзя ни на минуту.
Секунда в секунду я на своем привычном месте: у фонтана в парке около дома. Семь минут на легкую разминку, полминуты на глоток воды и на то, чтобы подключить наушники, и еще полминуты на то, чтобы затянуть повязку на кисть руки. В детстве там была травма, беспокоит.
Две минуты я быстрым шагом иду до большой спортивной площадки, где есть футбольное поле, и с первого шага на него перехожу на бег. Затем шесть кругов я бегу не быстро, потом два круга – ускоряясь до предела и еще семь – постепенно уменьшая темп.
Все эти движения отточены до автоматизма, и это тоже несет в себе некое подобие порядка в моей жизни. Хотя бы в этой части у меня все по полочкам, я гребаный перфекционист, который за двадцать семь лет так и не понял, что не в количестве кругов на утренней пробежке заключается счастье.