Сейчас она, очевидно, ждала, что он скажет. И все-таки было крохотное жемчужное зернышко в куче того, что наговорил терапевт. Он посоветовал Винсенту проявлять участие всякий раз, когда Мария расстроена или возмущена. Даже если она не права. Так Мария будет чувствовать себя с ним в большей безопасности. Что, в свою очередь, должно помочь ей более конструктивно выражать свои эмоции, прежде чем они перейдут в агрессию или гнев. Конечно, на деле никогда не бывает так гладко, как в теории. Но попытаться стоило.
– Ты злишься, дорогая, – начал Винсент, стараясь сохранять участливый и спокойный тон. – Но гнев вреден для твоего тела. Ты, конечно, сама заметила, как напряглись твои суставы и мышцы. При этом кровообращение замедляется. То есть нарушается естественный баланс нервной, сердечно-сосудистой и гормональной систем. Кроме того, увеличивается кровяное давление, вместе с частотой сердечных сокращений и уровнем тестостерона. В результате организм в избытке вырабатывает желчь, которая попадает в те его участки, где ее не должно быть.
Мария подняла бровь. Кажется, рекомендация терапевта действительно сработала.
– Когда ты злишься, – продолжал Винсент, – активность твоего мозга меняется. Особенно в височной и лобной долях. Вывод: злиться небезопасно. Ты можешь общаться с Ребеккой более конструктивно?
Он замолчал и осторожно улыбнулся. Мария в недоумении уставилась на него. Затем скривила губы, как будто съела лимон, развернулась на каблуках и вышла.
* * *
Со слезами счастья в глазах Юлия переступила порог отделения полиции в Кунгсхольмене. Могла ли она раньше думать, что будет так сильно тосковать по этому довольно уродливому зданию?
День ее триумфа выдался жарким. Система вентиляции вовремя вышла из строя, дав коллегам возможность в полной мере прочувствовать, что такое пекло. Обмахиваясь листком бумаги, Юлия открыла дверь в конференц-зал. Для коллег – обычный четверг. А для нее – возвращение в потерянный рай. По крайней мере, пока она не объявила им, зачем они здесь.
– Юлия! – приветствовал ее бородатый мужчина, в котором она не сразу узнала Педера.
– Это борода отца семейства, а не какая-нибудь хипстерская бородка, – самодовольно объяснил Педер, поймав ее вопросительный взгляд.
– Это хипстерская бородка, как ни крути, – проворчал Рубен, переступивший порог зала следом за Юлией. – Нам еще повезло, что сегодня такая жара. Иначе пришлось бы лицезреть тебя в той маленькой шапочке, которую ты носил всю весну, не снимая.