– Господь Всемогущий, – прошептал митрополит затвердевшими губами.
У Петра Петровича губы, напротив, вдруг мелко затряслись.
– Это что же получается? Это, батюшка ты мой…
– Бережет нас Господь, – прошептал митрополит и припал губами к наперсному кресту. – Вовремя до Николая Ивановича весть дошла.
– Как пить дать, – перекрестился следом Петр Петрович. – Впросак попали бы с этим подарком, ежели явились бы…
– И не говорите. Особливо учитывая обстоятельства.
– Апоплексический удар, сказано.
– Оно конечно. Апоплексический, знамо дело. Только…
– Тише, отец Иоанн.
– Да чего тише? Не приведи господь, конечно, но нас могли и в тюрьму с нашим подарком…
– Тьфу! Тьфу! Тьфу! Что вы такое говорите, батюшка?
– Мне тамошние порядки известны. Немало поездил с епископом. Навидался. Надобно назад ворочаться.
Петр Петрович хотел было отдать приказ и вдруг подумал: а точно ли все так, как доложили губернатору. Может, враки?
– Погоди, отец Иоанн. Ты посиди маленько, а я ноги разомну.
Яшка, ехавший рядом с кучером, почувствовав через овчину тулупа тычок палкой в крышу возка, соскочил и, расторопно расчистив от грязи и налипшего снега ступеньку, помог сойти.
Петр Петрович разогнулся, потирая поясницу, и взглянул в небо. Темное, густое, того и гляди то ли снег повалит, то ли ливень начнется.
Ох, не любил он март! За мрачность, за то, что никогда не знаешь, чего от погоды ждать. То солнышко пригреет, то мороз ломанется, и именно тогда, когда надумаешь шубу в сундук прятать. Вот и сегодняшние вести совершенно в том же духе. То ли горевать по усопшему, то ли радоваться. С одной стороны, от Павла Петровича одна ерунда, прости Господи, по всей России-матушке который год идет. Устали уже от императорских выкрутасов. А с другой – уж больно неожиданно все. Ежели не поверит народ, что своей смертью царь помер, может и бунт случиться. Да похуже Пугачевского!
В Петербурге посольство от Костромской губернии ждали. Не только свои – епископ Евгений, выехавший в столицу задолго, и представители родовитых костромских семейств. На встречу с государем обещались прибыть верхушка Московского патриархата и министры, среди коих были те, встречи с которыми Кочетов добивался едва ли не дольше, чем возможности вручить подарок императору Павлу.
Если сегодняшняя весть окажется зряшной, каково будет всем им?