– Драная кибитка… – повторил Черепичный, и тут в лицо ему брызнула тонкая струйка воды. Нет, не тонкая – тончайшая, будто иголочка. Била она не сильно, но уверенно и постоянно. Черепичный дрогнул лицом, но справился: подставил стакан с делениями, которым отмеряли корм для рыб – в целях эксперимента, поставил таймер.
– Пять минут – восемьдесят миллилитров. И вроде, немного, – сказал вслух Черепичный, – но это сейчас. Надо лезть варить.
Спецом в холодной сварке он не был никогда. Не сложилось. В клёпке – хоть ручной, хоть автоматическим молотком, хоть ИИ-молотом ему не было равных. А вот сварка как-то не зашла: клей лез фестонами, плоскости прикладывались криво. Черепичный поискал в сумке с инструментами, выудил баллончик с флуоресцирующим веществом, и полез обрызгивать потолок. Включил лампу:
– Тэкс, и где тут у нас протечка, господа? – к том времени иголочная струйка стала чуть толще, фыркая уже по сторонам мелкими солёными каплями.
Дефект обнаружился в стыке шва: и не один, а три, да ещё подозрительно вздувались прямо на стене два пузырька: мелких, но угрожающих. Их Вася тоже решил дезинтегрировать, пока купол не превратился в душ Шарко. Сварка, как и предполагалось, не заладилась. Высушить поверхность было нельзя, наложить пластырь – тоже. Плотная коричневая паста ложилась неравномерно, и стоило только инженеру положить мастерок, как начала отваливаться чешуйками и целыми пластинками.
– Тэкс, – сказал Черепичный, вспоминая курс по сварке, в котором рекомендовалось заделывать сложные течи, армируя дыру. Армировать был нечем. Ни сетки, ни прутков. Разве что бинт? Дурацкая идея. И тут Черепичный вспомнил, что на камбузе купола наверняка есть дуршлаг. И он там был: складной, китайский, сделанный из мелкоячеистой алюминиевой сетки, он идеально подходил под задачу. Скусить кусачками контур, раскроить, распрямить, наложить на отверстия, покрытые сваркой, промазать, закрыть пластырем, прижать… Повторить пять раз. В окно Черепичный старался не смотреть, потому что там мало того, что раздражали своими пузырьками магнитные якоря-пилигримы, так ещё и остатки волочащихся труб гасили надежду на выживание. Воды у инженера оставалось два литра, воздуха – на три часа, а помощи пока не было никакой. Надо было выживать самому и, по возможности, спасти купол.