С каждым метром движения моих рук становились все медленнее и медленнее. А ствол автомата все больше погружался под воду. Я не помню, как добрался до финиша. Помню лишь, что выбрался на берег сам, без посторонней помощи. И только после этого у меня началась рвота с водой…
А еще ребята говорили, что один из судей плакал при виде того, как я плыл, – с нарушением всех законов физики, биологии и гравитации. Видимо, он лучше других понимал, что я делаю. И чего мне это стоит. Но я думаю, что ребятам просто показалось. Мужчины ведь не плачут. Тем более офицеры. Так, соринка в глаз попала…
На этих соревнованиях мы стали чемпионами ордена Ленина Московского военного округа по военно-прикладному плаванию. Благодаря своему плану я смог проплыть стометровку в Наре на десять секунд быстрее, чем в бассейне. И принес команде два балла, а не один. Совсем немного, но это было все, что я смог тогда сделать. Думаю, тогда многие из нашей команды смогли, как и я, сделать чуть больше того, что было в их силах.
Из этих соревнований я вынес три урока. Во-первых, мы слишком мало знаем о работе нашего мозга и возможностях своего организма. А потому часто недооцениваем или переоцениваем их возможности. Но каждый из нас способен на большее, чем думает о себе.
Во-вторых, оказалось, что иногда нужно быть готовым умереть, чтобы выжить и победить.
А в-третьих, я понял, что в реальном бою после форсирования водной преграды я не смог бы сразу бежать в атаку. Но зато смог бы прикрывать огнем своих товарищей. Поэтому как будущему командиру мне предстояло научиться распределять задачи между своими подчиненными, чтобы даже самое «слабое звено» в подразделении могло приносить пользу в бою.
Глава 8. Комитет комсомола
На третьем курсе меня избрали в комитет комсомола нашего батальона. И назначили ответственным за учебный сектор.
На втором курсе наш взвод целый год был на спортивных сборах, и последний семестр мы не учились. Поэтому после соревнований спортивные взводы обычно расформировывали, а курсантов разбрасывали по другим взводам. Чтобы за оставшиеся два года они могли наверстать упущенное в учебе.
Я обратился к начальнику политотдела училища с просьбой ходатайствовать перед командованием училища о том, чтобы наш взвод не расформировывали. И пообещал, что в этом семестре мы сможем подтянуть учебу до уровня лучших в батальоне взводов. Это обещание не было пустыми словами. В девятом классе в комитете комсомола школы я тоже отвечал за учебный сектор. И еще тогда обратил внимание на то, что шефство отличников над двоечниками становится более эффективным, если к этим двоим добавить еще и хорошиста. Возможно, потому что между отличником и двоечником для лучшего взаимопонимания обязательно был нужен некий посредник? Да и хорошиста неплохо было подтянуть до уровня отличника. Ведь, как говорится, нет предела совершенству.