Искупление страстью - страница 30

– С его связями он мог стать профессором в Гарварде, – удивилась я, – или вовсе жить на капитал отца. Зачем ему Берроуз?

– Любит благотворительность, – отмахнулась Тейлор. – Меня пугают люди, у которых нет даже гневных твитов. Он точно что-то скрывает.

– Или ему некогда сидеть в интернете, – наивно предположила я.

Тейлор закрыла браузер и повернулась ко мне:

– Что скажешь, будущий журналист?

Что я могла сказать? Он слишком хорош. Обычно мотивы мужчин читаются с первых минут. Но не с ним. Дерек Ричардсон мог преподавать в Лиге Плюща, жить на акции своей семьи или путешествовать по всему земному шару, а он выбрал… Берроуз. Ради благотворительности, как сказала Тейлор? Ему претит высшее общество? Или… в Берроузе никто не будет разбираться, почему после близкого общения с профессором первокурсницы бесследно исчезают.

– Астрид?

– Он минимум странный и максимум опасный, – заключила я.

– А это самое привлекательное в мужчинах! – хихикнула Тей.

Я не могла с ней не согласиться.

Я вновь поздно возвращаюсь из библиотеки. Под ногами хрустит гравий, а фонари потрескивают, будто старые поленья, и мигают через раз – мэр не чинит освещение последние лет двадцать. Ничего удивительного, он такой же пьяница, как и большинство мужчин в Луксоне.

Оглядываюсь и сжимаю в кулаке тонкий ремешок сумки. Следовало бы позвонить Патриции, чтобы она заехала за мной на машине. Но я и так постоянно обращаюсь к ней за помощью. Я все-таки ее подруга, а не надоедливая младшая сестра. Справлюсь! До дома всего пара кварталов. И вновь становится горько оттого, что через пару месяцев Пат уедет.

Ускоряю шаг, минуя заправку. Осталось не более пятнадцати минут до дома. Со мной ничего не случится. Город маленький, все друг друга знают.

– Астрид!

К сожалению. Все друг друга знают – к огромному сожалению.

Я останавливаюсь. Мужской голос разрывает тишину и лишает сил. Я зажмуриваюсь, а когда открываю глаза, три тени уже рядом.

Обычные работяги. Они окончили школу в прошлом году и остались в городе. Застряли, словно неупокоенные души. Не могут вырваться. Каждый их день похож на предыдущий: страшнее всего стать таким же призраком. Я наклоняю голову, пряча лицо за волосами, и пытаюсь прошмыгнуть мимо.

– В одиночестве, по темноте… нехорошо, – с мнимым сочувствием говорит один из них.