…
– Как вы себя чувствуете, Сергей Петрович? – я сидел на койке в общей палате, а надо мной склонился незнакомый врач.
Не зная, что ответить, я молча пожал плечам.
– Хорошо, – сказал доктор. Его немолодое, морщинистое лицо отчего-то вызывало прилив доверия. – Очень хорошо, – добавил он, – в таком случае, предлагаю прогуляться.
Прогулка окончилась в незнакомом коридоре. Я не сразу понял, чем этот коридор отличается от множества других, виденных мной за последнее время. В этом коридоре блестело окно. Всего одно, но до чего же прекрасное! Забыв про смирительную рубаху и связанные руки, я, спотыкаясь, двинулся к нему.
На половине пути опомнился и остановился, и нерешительно повернулся к пожилому врачу. – Можно? – спросил я, с мольбой косясь в сторону окна.
Снаружи не было ничего интересного. Пустой двор, огороженный высоким забором, одинокие березы, и белый снег. Но ничего прекрасней я в жизни не видел. Я вдыхал полной грудью застоявшийся воздух, представляя себя, стоящим на снегу.
– Полагаю, сия крайность нам больше без надобности, – послышался голос за спиной, а следом за ним заскрипели тесемки.
Поднеся к глазам собственные руки, я с упоением рассматривал их.
– Затекли? – участливо поинтересовался доктор.
– Забыл, когда видел их в последний раз!
…
После обеда я оказался в кабинете врача – в смирительной рубашке, но со свободными руками.
– Вижу, Сергей Петрович, вы понемногу приходите в себя. Уверен, что у вас много вопросов. Постараюсь ответить, если смогу…
– Где я нахожусь? Что это за больница? – задал я главный вопрос.
– Седьмая психиатрическая, имени Филькина. Но вам это ни о чем не говорит?
Я не смог сдержать ироничной усмешки. Известный журналист, обладатель «Золотого пера» стал пациентом обычной психушки.
При слове «психушка» врач кисло поморщился, – зачем так? – укоризненно произнес он. – Если уж зашла речь… больница не обычная. Мы принимаем на лечение только пациентов с особыми симптомами.
– Чем же вы отличаетесь от других психических? – с горькой иронией поинтересовался я.
– У нас есть интенсивная терапия, и хирургия тоже только у нас, – врач гордо выпрямил спину. – Ваше поведении обусловлено болезнью, которую могут вылечить только наши врачи. И только в инфекционном отделении.
– И что за болезнь? Паранойя? Шизофрения?
– Одержимость, – ответил доктор, серьезно глядя в мои глаза. – У вас не самый серьезный случай, так что… в некотором смысле, считайте, что повезло. Вижу, Сергей Петрович, вы мне не верите, ну что же… тогда пройдемте вместе со мной…