На шестом окне, которое также оказалось закрытым, меня накрыло приступом истерии. Забыв про осторожность, рука снова и снова пыталась открыть балконное окно, я плакал, проклиная соседей, бился лбом о пластиковое стекло. За стеклом, на расстоянии вытянутой руки, глаза различали два детских велосипеда, пустые банки и прочий хлам. Я всматривался в белую тюлевую занавеску, но не смог разглядеть того, что находилось в квартире.
Понемногу слезы начали иссякать, я успокоился, замерз и сдался. Мозг готовился рухнуть вниз, а сердце обещало разорваться в падении, и только побелевшие пальцы отказывались отпускать спасительный карниз. Конец октября и пронзительный ветер – конечно, закрыто каждое окно. Посмотрев вбок, в сторону движения, я увидел, что почти дошел до угла.
Элитный дом, в котором я купил квартиру, напоминал изогнутую букву П – за угол мне никак не перебраться, сила гравитации оторвет меня от стены. И все же, я боялся неминуемой смерти. Панический страх перед падением в пропасть заставлял мое тело дрожать на холодном ветру. Усмотрев на угловом балконе остов импортного кондиционера, я медленно направился к нему.
Мышцы ног сводило от усталости, но стоять на ровной поверхности оказалось легче, чем постоянно нащупывать наклонный карниз. Металл кондиционера – я не верил собственному счастью – каким-то чудом передавал тепло, согревая онемевшие ступни. Заставив правую ладонь отцепиться от карниза, я сжимал и разжимал пальцы, чувствуя, как в них снова поступает живительная кровь.
– Сколько времени осталось до утра? При какой температуре можно замерзнуть насмерть? – мысли вертелись одна за другой, а где-то внутри зарождалась надежда, и в эту секунду раздался хруст.
Крепление кондиционера, выглядевшее надежным, дрогнуло и ушло из-под ног. Я повис на высоте семнадцатого этажа, держась за карниз пальцами левой руки, ноги засучили по гладкому бетону, срывая ногти о тонкие швы. Неимоверным усилием мне удалось согнуть левый локоть и подтянуть корпус вверх. Правый кулак с молниеносной скоростью описал в воздухе короткую дугу и, пока мозг лихорадочно думал, врезался и прошел сквозь балконное стекло.
Дальше телом командовали инстинкты, о наличии которых я не подозревал. Ладонь правой руки, роняя тонкие струйки крови, вцепилась в подоконник со стороны квартиры, а левый кулак, уверенно и методично, выбивал оставшиеся осколки стекла. Через несколько секунд, показавшихся вечностью, я лежал на холодной и твердой поверхности чужой квартиры семнадцатого этажа.