– Мне стоит убить его?
– Скажу тебе так: в Перте об его смерти никто не заплачет. Боги будут рады подношению, пусть даже и в виде дождевого червя.
В этот момент Аонгус резво, словно позабыв о многочисленных складках на животе, бросился бежать. Вейлин поднялся, вознамерившись догнать его, но Иона схватила его за руку:
– Думаю, на сегодня достаточно. После такого он еще очень долго не осмелится побеспокоить меня. Если вообще осмелится когда-нибудь. Пойдем, мне нужно обработать рану.
Солнце стояло высоко в небе, когда все окончательно пришли в себя после утренних событий. Ссадина на голове Ионы оказалась неглубокой, и кровь удалось быстро остановить. Урчание в желудке напомнило о пропущенном завтраке и купленном накануне мясе. Нарезая овощи для скромного приема пищи, она краем уха слушала разговор Вейлина и Дея. Брата явно впечатлило то, как гость расправился с обидчиком, а потому он без конца пересказывал эту историю.
– И тут ты его как поднял… – Дей схватил вырезанного из дерева игрушечного медведя и поднял над головой, изображая сцену.
Иона привычно осмотрела брата: щеки были не такими красными, как вчера, лихорадка явно отступила. Вспомнив о лекарстве, она перевела взгляд на Вейлина. Тот как раз поднял руку и запустил ее в свои белые волосы, поправляя упавшие на лоб пряди. Иона обомлела, ведь на месте вчерашних глубоких порезов и ушибов не осталось и следа.
– Боги, твои раны! – Она вскочила из-за стола.
От тряски овощи попадали на пол, а луковица, прокатившись, стукнулась о ногу Вейлина. Не понимая, о чем она, он с недоумением уставился на свои предплечья. Кожа на них была абсолютно чистой, даже шрамов не осталось.
– Что?.. – Казалось, Вейлин удивился не меньше нее. – Наверное, твой отвар и впрямь волшебный, дитя Диан Кехт. Раны на мне всегда заживали быстро, но чтобы за ночь – никогда.
Их разговор прервал кашель. Дей прижал руку ко рту. Когда приступ миновал, на детской ладошке осталось несколько ярко-красных капель. Приблизившись к брату, Иона ждала, что он расплачется, но мальчик лишь сердито вытер капли и потянулся к игрушкам. На глаза навернулись слезы. Пришлось поднять их к потолку, чтобы не позволить пролиться. Ее маленький брат вел себя так храбро, и она не имела никакого права плакать при нем.
Иона вздохнула и прошептала так, чтобы слышал только Вейлин: