– Машина скомпрометирована. Полный ремонт кузова, замена стёкол. Перекрасить, другой цвет. Номера сменить, салон вычистить, – ответил Илья.
– Принято, – кивнул тот.
Водитель бросил ключи и подошёл к нам.
– Где Лев? – спросил Илья.
– Взял два дня. Перезвонить? – ответил другой.
– Справитесь. Нужны люди на ногах, сегодня особенно. Никакого курева, фонариков. Глаза во все стороны, ночное видение. Сообщайте о любом движении, – приказал Илья.
– Так точно.
– Следуй за мной.
Он привёл меня в комнату без окон – тесную, стерильную, с запахом антисептика и металла. Белая койка, металлический столик с инструментами, тусклая лампа. Вошёл пожилой мужчина в помятом, но чистом халате, с морщинистым лицом. Он двигался уверенно, привычно. Приложил стетоскоп к моей груди, измерил давление, посветил фонариком в глаза – я зажмурилась.
Илья стоял в дверях, скрестив руки, взгляд цепкий, как у хищника.
– Кажется, ударилась головой, – сказала я старику, потирая висок, где пульсировала боль.
– Абдул не говорит по-русски, – отозвался Илья.
– Он врач? – посмотрела я на старика.
– Был лучшим хирургом-травматологом Кабула. Гениальный, говорят. В России ему предложили только такси. Я плачу, чтобы он латал моих людей, – ответил Илья.
– Зачем травматолог? Почему не больница? – голос дрогнул.
– Огнестрелы и ножевые раны привлекают полицию.
– Он оперирует здесь? – ужаснулась я.
– Не тут. У нас есть операционная. Полноценная.
Операционная? Какой «бизнес» требует операционной? Абдул заговорил с Ильёй на афганском – резкие, гортанные звуки. Илья кивнул, шагнул ко мне.
– Что он сказал? – переводила я взгляд между ними.
– Стекло в волосах. Хочет, чтобы я посветил, пока он достаёт.
Я сидела неподвижно, пока Абдул перебирал мои волосы, вытаскивая осколки, а Илья светил фонариком. Сколько ранений нужно, чтобы держать врача и операционную? Эти люди – тень закона, его противоположность. Смертельно опасные.
Мне нужно выбраться. Найти телефон, позвонить в полицию. Но слабость разлилась по телу, голова кружилась, тошнота ворочалась в желудке. Встать с койки казалось неподъёмным. Илья болтал с Абдулом на афганском, будто о погоде. Я изучала его: высокий, с резкими чертами, холодная сила за спокойствием. Чем дольше я здесь, тем хуже.
– Хочу вызвать полицию, – выпалила я, голос дрожал, но звучал громко.