Мне было не страшно, а, скорее, удивительно, что всё так изменилось. Я поднял взгляд на маму. Её лицо казалось похожим на луну над нами, такое же бледное и бесстрастное. Совершенно равнодушным взглядом она взирала на останки нашего дома.
Я не понимал, как она может быть такой спокойной. Ещё вчера она кричала на меня, когда я дразнил соседского борова и тот, разозлившись, кинулся на меня. Огромный зверь размером с волка мог меня растоптать и от смерти меня спасла только соседская собака, вцепившаяся ему в морду. Мама так испугалась, что не только накричала на меня, но и дала мне весомый подзатыльник. А потом она долго плакала, прежде, чем успокоиться. Она обнимала меня, гладила по голове и целовала, приговаривая: «Один ты у меня остался! Всех война проклятая забрала!» И весь этот шум поднялся из-за какой-то глупой шалости.
Поэтому я думал, что она будет кричать и плакать, глядя на то, что осталось от нашей жизни. Я готов был сам начать её утешать, ведь я единственный мужчина, оставшийся в нашей семье. Но мама почему-то была совершенно безучастна.
Я потряс её за руку, безжизненно повисшую вдоль тела, и спросил:
Что мы будем делать дальше, мам?
Мама молча пошла вперёд, увлекая меня за собой. По привычке мы прошли сквозь дверной проём, который чудом устоял, хотя могли пойти в любую сторону: стен у дома больше не было.
Мы шли по деревне и потрясённо смотрели по сторонам. Все дома были разрушены и их обломки тихо догорали во тьме. Никто не бегал по улице, не пытался тушить пожар, спасать скотину. Не слышно было ни мычания коров, ни лая собак, ни стрекотания ночных насекомых. Почти полную тишину нарушало только потрескивание догорающих головешек на пепелище, бывшем когда-то нашей деревней.
И тут, в мёртвой тишине ночи, мы услышали голоса. Эти голоса были так далеко, что слов было не разобрать, но это точно были люди.
Я обрадовался. Нас найдут. Нам помогут. Нас спасут. Я повернулся к маме, чтобы обрадовать её и увидел, что её лицо сделалось жёстким и каким-то чужим. Она сжала мою ладонь своими ледяными пальцами и с неожиданной силой потащила меня в сторону леса.
Мама, там люди, – начал я, думая, что она не услышала голоса. – Они нам помогут!
Но мама только продолжала молча тащить меня в лес. Вот мы уже покинули пепелище, оставшееся от пожара, и нырнули в высокую мокрую траву. Мама заставила меня пригнуться.