Она качает головой, поджав розовые губы, ее блеск ярко сверкает в свете ламп.
– Да! Давай, жду слова благодарности. Мне не терпится услышать, что я лучшая, самая классная подруга, раз достала для нас официальное приглашение на Охоту. – Она размахивает руками, будто показала фокус.
– Ну не знаю, Джек. Мне кажется, такие мероприятия не в моем вкусе. И если ты получила приглашение, то как его получила я? Можешь прийти с подругой?
Джеки закатывает глаза.
– Парень, который меня пригласил, попросил привести с собой подругу, а поскольку ты единственная по-настоящему мне нравишься…
– Даже не пытайся давить на чувство вины, – предупреждаю я.
Она смотрит на меня щенячьим взглядом.
– Брось, Бел. Мы почти ничем не занимаемся вместе. Пойдем со мной, пожалуйста? – Меня так и подмывает отказаться и уйти, но назойливый внутренний голос напоминает кое о чем, что я услышала в разговоре двух девушек. Денежный приз. Двадцать пять тысяч долларов.
– Если тебе не хочется пойти хотя бы ради меня, то там будет приз в двадцать пять тысяч. Его получит тот, кто первым доберется до хижины.
– Значит, это что-то вроде раздутой игры в прятки?
Джеки улыбается.
– Вроде того. Хочешь пойти? Прошу, соглашайся. Мы обе могли бы попробовать выиграть эти деньги, ну знаешь, для твоей мамы.
Я должна отказаться. Это разумный поступок как раз в стиле Мэйбел, но, когда потребность в чем-то перевешивает страхи, неизвестно, на что ты готов.
– Ладно, я пойду, – неохотно соглашаюсь я, надеясь, что не совершила худшую ошибку этого года. Впрочем, когда на кону такой приз, возможно, единственная ошибка – не попытаться вообще.
Ничто не будоражит так, как погоня. А вообще нет. Погоня захватывает, но поймать свою добычу, пока она умоляет отпустить ее? Вот что неизменно меня цепляет. Когда я был ребенком, отец брал меня с собой на охоту. Хотел научить основным принципам жизни и смерти и тому, как сакрален акт лишения жизни… Он и не догадывался, что обрекал меня на неудачу. Может, он с самого начала знал, насколько я ненормальный, и пытался заранее контролировать проблему. В любом случае ничего не вышло. Только пробудило во мне жажду чего-то настоящего.
Мысль о том, как я охочусь на нее, вижу, как ее красивые голубые глаза наполняет страх, а рот приоткрывается в крике ужаса, возбуждает меня сильнее всего. А от осознания, что она не притворяется, желание и жгучая потребность только усиливаются. Она правда меня боится, и это лишь увеличивает приятное волнение. Я представляю, как преследую ее, пригвождаю и беру желаемое. Это было бы так просто. Умоляла бы она меня остановиться? Стала бы сопротивляться? Я бы хотел почувствовать, как она впивается ногтями в мою кожу. Но не сделал того, о чем молила каждая клеточка моего тела, а позволил ей уйти.