К счастью, он, похоже, не замечает, как я осеклась. Было бы ему важно, скажи я, что девственница? Наверное, нет. Он бы воспринял это как утешительный приз. Дрю так и стоит на коленях у моих ног и снова открывает аптечку. Достает еще одну дезинфицирующую салфетку, и я морщусь, когда он протирает порезы, а потом наносит антибактериальный гель. Доброта, которую он сейчас проявляет ко мне, – это уж слишком для моего хрупкого разума, а вкупе с царящей тишиной становится невыносимо. Я бы сейчас предпочла молчанию его пошлость.
– Ты права. Девушек полно, но ни одна из них не завладела моим вниманием, как ты. Ни одна не привлекает меня и не вызывает желания владеть ею, оставить ее себе.
– Что с тобой не так? Говоришь так, будто я баскетбольный мяч или куртка. Я человек, а не вещь.
Дрю заклеивает порезы, и без налипшей на них грязи и земли становится лучше, хотя их щиплет после промывания. Лицо болит от удара о землю, руки все содраны, потому что постоянно падала, но лучше так, чем лежать и терпеть. Когда все закончится, я сохраню хоть какое-то достоинство.
– Уверяю, ты не захочешь знать, что со мной не так. У нас нет ни времени, ни бумаги для этого разговора. И к твоему сведению, я предпочитаю футбол, а не баскетбол, если ты вдруг не знала. Давай проясним: ты моя и принадлежишь мне, Мэйбел. – Он выпрямляется в полный рост, хватает меня за затылок и притягивает мое лицо к своему. Я не могу отвести взгляд, хоть и знаю, что должна. – Ты принадлежишь мне. Каждый твой всхлип и стон. Каждый оргазм. Каждая твоя мысль – моя. Твоя милая маленькая душа и киска. Все это тоже мое. – Его голос звучит низко и хрипло, а в нос ударяет запах мяты. Голова кружится, и колени норовят подкоситься. Черт возьми. Он и правда конченый псих, если думает, что я соглашусь на это.
Я качаю головой, насколько это возможно, пока он меня держит.
– Нет. Я принадлежу только самой себе.
– Продолжай себя в этом убеждать, тихоня. – Дрю отпускает мой затылок, и я с облегчением набираю в легкие воздуха, как только вырываюсь из его рук. Но это длится недолго, потом что он проходится пальцами по моей шее, а затем сжимает ее. – Продолжай себя убеждать.
На миг я замираю, словно парализованная, и могу только смотреть на него. Черт. Он огромный. Больше, чем мне показалось, когда он схватил меня в библиотеке. Его глаза темнеют, зеленый цвет теперь выглядит почти черным.