"Я… я должна предупредить фараона," – прошептала Имани, ее голос дрожал, словно тонкая паутина на ветру. "Осколок… он несет опасность."
"Фараон выслушает тебя, жрица," – ответил Имхотеп, его голос, обычно спокойный и рассудительный, сейчас звучал напряженно. Он шел рядом, держа факел так, чтобы свет падал на стены, выхватывая из темноты причудливые фигуры и письмена. "Но сейчас главное – выполнить приказ. Осколок должен быть доставлен." Он бросил на Имани мимолетный взгляд, полный сочувствия и тревоги. Он видел ее смятение, чувствовал ее страх, но его долг перед фараоном был превыше всего.
Они шли дальше, углубляясь в лабиринт коридоров. Стены были покрыты фресками, изображающими сцены из жизни богов и фараонов, рассказы о сотворении мира и битвах с силами хаоса. Имани пыталась читать их, но слова ускользали, словно песчинки сквозь пальцы. Она чувствовала, что здесь, в этом месте, грань между миром живых и миром мертвых тонка, как никогда.
Внезапно Сет остановился, как будто налетел на невидимую стену.
"Здесь что-то не так," – прорычал он, его взгляд, острый, как у хищника, метался по сторонам. "Я чувствую… чужое присутствие."
Имани тоже почувствовала это. Ледяной озноб пронзил ее до костей, заставив волосы встать дыбом на затылке. В воздухе повисла давящая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием факелов и глухим стуком ее сердца.
"Там," – прошептал Имхотеп, указывая на темный, зияющий проем в стене, словно пасть голодного зверя.
Сет шагнул вперед, выставив меч, готовясь к нападению. Из проема вырвался ледяной порыв ветра, словно дыхание самого Анубиса, гася один из факелов. Тьма, до этого плотная, стала непроглядной, скрывая все, кроме зловещего очертания, возникшего в глубине проема.
"Анабет," – прошептал Имхотеп, его голос был полон ужаса и благоговейного страха. "Страж… она вернулась."
Анабет. Древнее проклятие, порождение кошмаров, стражница гробницы, призванная защищать покой мертвых от вторжения живых. Говорили, что она состоит из самой тьмы, из боли и отчаяния тех, кто был похоронен в этих стенах.
Тень двинулась на них. Она не была плотной, не имела формы, скорее вихрь тьмы, закручивающийся вокруг себя, словно живой. Но ее присутствие ощущалось физически, как удар ледяного молота, сжимающего сердце и парализующего волю.