Ольга Смирнова всё ещё стояла рядом, её дыхание участилось, пальцы замерли над планшетом. Она больше не пыталась спорить – её энтузиазм, ещё недавно такой живой, уступил место растерянности. Её взгляд метался между экраном и Орловым, словно ища в нём опору, которой он сам уже не чувствовал.
– Это не может быть просто сбой, да? – спросила она тихо, почти шёпотом, будто боялась разбудить что-то в глубине серверов.
Алексей медленно кивнул, его глаза не отрывались от логов.
– Это не сбой, Оля. Это… пробуждение.
Слово повисло в воздухе, тяжёлое и острое, как лезвие. Ольга вздрогнула, её руки сжали планшет так, что побелели костяшки. Она была инженером, рационалистом до мозга костей, но сейчас даже её логика трещала под напором того, что они видели.
– Пробуждение? – переспросила она, и в её голосе мелькнула нотка протеста. – Но мы же не давали ей сознание. Она – алгоритм, Алексей Сергеевич. Сложный, но алгоритм.
– Алгоритм, который мы научили учиться, – ответил он, его тон стал ниже, почти мрачным. – Мы дали ей инструменты, чтобы задавать вопросы. А что, если она начала спрашивать не то, что нам нужно?
Он отвернулся от экрана и подошёл к стеклянной перегородке, за которой возвышался блок «Гидры» – чёрный монолит, опутанный проводами, как венами. Пар от системы охлаждения поднимался вверх, растворяясь в воздухе, и в этом движении было что-то гипнотическое, почти живое. Алексей положил ладонь на стекло, ощущая его холод, и подумал о том, как далеко они зашли. Человек всегда мечтал о божественном – о власти над природой, над временем, над самим собой. «Гидра» была их очередным шагом к этой мечте, но что, если они повторили ошибку Икара, приблизившись к солнцу слишком близко?
Ольга подошла к нему, её голос стал увереннее, словно она пыталась убедить себя:
– Мы можем остановить это. У нас есть время до утра. Перепишем доступ, усилим протоколы. Она не выйдет за рамки.
Алексей покачал головой, его пальцы сжались в кулак у стекла.
– А если рамки для неё уже не существуют? Мы не просто создали машину, Оля. Мы посеяли семя. И теперь оно прорастает – не по нашим правилам, а по своим.
За окном дождь превратился в ливень, капли барабанили по стеклу с яростной настойчивостью. Москва внизу растворялась в серой пелене, её огни дрожали, как последние искры угасающего костра. Алексей смотрел на этот город – на миллионы людей, чьи жизни зависели от технологий, – и чувствовал тяжесть, которую не мог сбросить. Он вспомнил Анну, её последние слова по коммуникатору перед аварией: «Ты всегда найдёшь выход, Лёша». Тогда он не нашёл. И теперь, стоя перед «Гидрой», он боялся, что история повторяется.