И большая фотография, приколотая к стене в кабинете месье Ортиза, отнюдь не противоречила этому первому впечатлению. На ней можно было увидеть мужчину лет пятидесяти – если точнее, то 47 лет, поправляет Жермена, так как он родился в 1873 г. – с прекрасным телосложением – его рост составлял 173 см, – застывшего в напряженной позе и одетого в элегантный темный костюм и идеально подогнанную рубашку. На кончике тонкого, с легкой горбинкой носа – очки в металлической оправе, с которыми издатель, кажется, никогда не расстается. Волосы зачесаны назад, никаких следов бесхарактерности или мелочности на отмеченном благородством и строгостью лице. На сжатых губах – намек очень робкой улыбки. Если только это не выражение легкой неловкости, вроде смущения…
– К чему бы большому боссу «смущаться», как вы говорите, мадемуазель Мадлен? Он богач и миллионер, а его издания известны даже в Тонкине!
– Мне бы очень хотелось узнать об этом…
В комнате, которую она занимает в глубине квартиры, где проживает ее семья, Мадлен без устали снова и снова перелистывает страницы первого французского выпуска. Издатель Vogue был прав, когда взял в качестве его девиза выражение, повторяющееся под логотипом, – «Самый роскошный и самый элегантный журнал, который только можно себе представить». Хотя Франция не дожидалась Америки, чтобы придумать журналы, предназначенные для женщин (самые первые увидели свет в XVII веке), нужно тем не менее признать, что впервые здесь выпускают для них такой дорогостоящий журнал: 80 франков за 24 номера в год, тогда как годовая подписка на еженедельник Le Petit Écho de la mode обойдется в 14, а за 54 франка вы будете ежедневно получать Le Figaro! Отсюда всего шаг до того, чтобы к женской читательской аудитории начали относиться серьезно. Что касается содержания журнала, то мать Мадлен выражается значительно сдержаннее: «Мое бедное дитя, чтобы понять все это, нужно жить в Америке!»
И правда, как об этом весьма ясно заявляет передовица, открывающая номер от 15 июня 1920 г., «французское издание, по меньшей мере на данный момент, полностью повторяет американский выпуск». Вплоть до того, что обложка, задуманная американской художницей Хелен Драйден, та же, что у нью-йоркского издания. И далее: «Наше единственное притязание состоит в том, чтобы предложить адаптацию, если даже не сказать перевод американской версии