Нас побить, побить хотели
На высокой на горе…
Не на тех вы налетели
Мы и спим на топоре…
Третьим в шайке был прибылой. Его сослали сюда откуда-то с городов. Он был не политическим, а скорее уголовным. Зайков фамилия ему была. Он был похож на цыгана, кучерявый, на гармошке с колокольчиками играл.
У него даже наган был. А сила в нем была немереная.
Мы не свататься приехали
Не девок выбирать,
Мы приехали подраться
Из наганов пострелять…
Эта частушка была любимая у Зайкова.
И вот они и разъезжали на базлеевской лошади по деревням и учиняли там разбои да драки.
…Чем бы все эти похождения кончились для Данилы Андреяновича, один бог знает, если бы он не встретил однажды на празднике девчонку и не влюбился на раз.
Скоро уж дело к свадьбе, а такому ухорезу кто девку отдаст? Пришлось Даниле остепениться, гулянки прекратить, за ум взяться.
А уж как женился, так уж по гулянкам стало недосуг ходить, да и не солидно с парнями женатому хороводиться.
А эта троица осталась колобродить по округе.
Наконец, жидовиновские мужики, они постарше были, видят, что уваровская шайка атамана лишилась, собрались: «Да сколько можно этих уваровских терпеть!»
И вот однажды поехали Зайков с Базлеевым и Мурановым в Жидовиново. Луна светит, хоть иголки собирай.
Данила Андреянович в это время с молодой женой на перине тешится, о будущем печется, а друговья его силушку тешить едут.
В Жидовинове в одной избе был пивной праздник, в гармонь играют, пляшут.
Базлеев говорит:
– Вот тут и попробуем пивка. А худо поднесут, без окон останутся.
Уваровские заваливаются, как всегда, с грохотом. В сенях ведра попинали, коромысла. Дверь так рванули, что чуть с петель не сняли. А их не звали, но ждали уже.
Первым Зайков завалился. А ему сразу топором по хребтине. И вместе с полушубком, видно, разрубили позвоночник. Упал, застонал. У него тут же наган выхватили, чтобы пальбу не открыл. Ноги-то отказали, а руки действовали.
А следом Базлеев залетает. Видит, неладно. У него гирька двухфунтовая была в платке завязана. Он как гирькой махнул, кому-то приложил, кровь брызнула, а с боку мужик с топором и хлестанул его. И перерубил ему переносицу. Кровь фонтаном брызнула. Он рукой зажался, кричит:
– Я отлежусь, так всех вас передавлю, как клопов…
Муранов его подхватил и потащил на улицу. Там, на краю деревни, вдова жила. Муж в войну сгинул. Так Базлеев порой с нею ночи коротал.