Для подобия поводка ничего не нашлось – но он был и не нужен – Альма улавливала мысленные образы того, с кем связал ее необычный симбиоз. Она будет идти рядом – лучше, чем на привязи.
Надо отметить три момента, дорогой читатель, чтобы не возникало досужих вопросов:
Первое – за все это время людей в окрестностях не появилось. Дотошный дачник, знавший еще старого учителя, и сообщивший о пожаре, давно уехал. Если кто и был – то далеко от мест обитания Кости и Альмы. За ягодами и грибами тропы шли в другую сторону. А бродить около погоста никто не горел желанием.
Второе – своего жилья в городе у Кости Звягинцева не имелось. Родители не оставили ему квартиры – сами жили на птичьих правах у свекрови. Костя свое прежнее жилье снимал, но расплатился и распрощался с хозяйкой, когда уезжал в Сенцы.
И третье – не имея календаря, телефона и часов, умный Константин не выпадал из течения времени. Время суток он примерно определял по Солнцу, а дату … сразу начал отсчитывать от той, что видел на своей собственной могиле.
И была, по его расчетам, пятница, 15 августа. Следующим утром, очень рано, человек и собака должны были выйти по направлению к железнодорожной платформе.
Костя решил теперь называться Иннокентием Светлояровым. Он надеялся снять квартиру без документов. Как это сделать? У него были задумки. А главное – имелись деньги …
Но есть одна хорошая поговорка – хочешь насмешить Бога – составь план…
… Ближе к вечеру разительно изменилось поведение Альмы. Всегда спокойная, в меру активная собака вдруг начала нервничать. Альма проявляла какое-то нехорошее беспокойство: ложилась на траву, дрожала всем телом. Прятала нос в лапы и горестно всхлипывала. И … плакала, как человек! Из – под длинной челки, из-под длинных ресниц сбегали настоящие слезы, теряясь в густой шерсти на ее мордочке.
Она смотрела и смотрела вдаль, и снова дрожала … Опускала голову низко и тихо выла …
Глава 9. Мстят и уходят
Ну-ка, показывай, что с тобой творится! – сказал Костя. Привычным уже движением он обхватил и прижал к себе голову собаки. Альма по- прежнему дрожала, а у Кости от увиденного побелели костяшки на пальцах, сжавшихся в кулаки. Глаза его от злости превратились в узкие, злые щели:
– Так … Вернулись, твари. Те, что тебя обидели. Снова Михайлычев домину под дачу сняли, будут пить, гудеть тут все выходные, а то и похуже чего удумают! Не бывать этому!