«Когда-то маленький Саня Солженицын грубой антисемитской выходкой оскорбил соученика – еврея. Состоялось бурное обсуждение этого события на уровне классного собрания. Несколько мальчишек выступили и ругали Саню. (…)
Тридцать лет спустя Солженицын вставляет эту сценку в роман («В круге первом». – Ю.Т.). Разумеется, Олег Рождественский (так благочестиво назван маленький герой) нарисован самыми благородными и трогательными красками, а его гонители исчадия ада. Любопытно, что эти мальчики названы тридцать лет спустя своими собственными именами. Хоть с запозданием, но отомстил!»
Эту ошибочную информацию от Решетовской охотно использовали затем в своих клеветнических книгах о Солженицыне Томаш Ржезач (1977) и Гарри Тюрк (1978).
ДРУГИЕ ОБВИНЕНИЯ В АНТИСЕМИТИЗМЕ СОЛЖЕНИЦЫН ОБЪЯСНЯЛ ТАК:
«Это ж было из самых первых движений ГБ ещё до моей высылки – использовать против меня «антисемитизм», – и потом они настойчиво продвигали его через новую эмиграцию на Запад. Ещё от Синявского в интервью с Карлайл и вот дальше – какое напряжённое желание выпятить обвинение меня – именно в антисемитизме. Своих ли сил и разума им не хватает – всё рвутся натравить на меня евреев, всё время кличут евреев разобраться наконец со мной. (…)
Тем временем и слабышка Ольга Карлайл, ещё не насыщенная своею книгой против меня и наскоком на Гарвардскую речь, напечатала в «Нью-Йорк таймс мэгэзин» статью «Оживление мифов святой Руси», обширную, с обильными фотографиями (иконы, Илья Глазунов, В. Осипов и я). Отстаивая своё – как внучки Леонида Андреева и приёмной внучки эсера Чернова – наследное понимание России, она предупреждала, что «всё большее число русских возвращается к шовинистическим традициям дореволюционной России», явный элемент этой волны – антисемитизм (к которому она сводит «Ленина в Цюрихе»), и это должно вызвать тревогу на Западе. (А в Соединённых Штатах «антисемитизм» – ещё острее словцо, чем в СССР «буржуазный наймит», только свистни.) Обширная надёрганная её статья была образцом охульной всячины, соскребённой изо всех углов и налепленной кряду: Москва – Третий Рим, славянофилы, театр Любимова, Письмо Вождям, размножение мусульман, Суслов – главный русофил в Политбюро, возрождение православия антисемитично… (…)
Так уже с 1978 года это тождество, «Россия – антисемитизм», было основательно обряжено и на верхах американской единотканой прессы. То и дело в «Нью-Йорк таймс» с её приложениями и в других крупных газетах появлялись статьи, что возрождающееся русское национальное сознание есть прежде всего антисемитизм, а значит – хуже всякого коммунизма. А когда главные газеты дружно трубят в одно (а большей частью так и бывает) – это производит на американскую читающую публику (совсем не рядовых американцев) вполне обморочивающее влияние».