Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим - страница 5
«…конец протокола первого допроса. Следователь упрекнул Солженицына, что тот неискренен и не хочет рассказать всё. Александр ответил, что хочет рассказать всё, ничего не утаивает, но, возможно, кое-что забыл. К следующему разу постарается вспомнить. И он вспомнил».
Вспомнил «всё»… Вплоть до случайно услышанной фамилии».
А теперь разберёмся, что же следует из всей этой информации не по смутным догадкам Решетовской, а по правилам логики.
Из письма Виткевича ясно, что про Власова и Касовского Солженицын «вспомнил» на втором допросе, который состоялся аж 5 апреля (через два месяца после ареста). Между тем, Решетовская свидетельствует, что письмо Власова Солженицыну прочёл сам следователь Езепов. Это не могло случиться на первом допросе (26 февраля), когда речь о Власове вообще не шла. Значит – на втором, то есть на том же, на котором Солженицын «вспомнил» про него.
Ни Решетовская, ни Виткевич не поясняют, что чему предшествовало – чтение письма воспоминанию, или воспоминание чтению письма.
Логика подсказывает, что, получив из части письмо Власова Солженицыну, Езепов обязан был допросить Солженицына об этой переписке. Следовательно, Солженицын не «вспомнил» о Власове, а рассказал про него, отвечая на вопросы следователя. И прочитать письмо Власова Солженицыну Езепов мог, по правилам следствия, только после того, как выудил у него всю информацию об их знакомстве.
Вполне возможно, что в письме Власова был упомянут и Касовский, о котором шёл разговор в поезде, поэтому Солженицын принуждён был сказать Езепову и о нём.
Итак, обвинение Солженицына в оговоре Власова и Касовского не имеет серьёзных оснований. Ни тот, ни другой не были после этого арестованы.
Влияние АПН выразилось также в удалении из книги Решетовской всего, что прямо или косвенно говорило в пользу Солженицына и могло помешать дальнейшей его дискредитации.
Так, например, в процессе сокращения рукописи до размеров, предусмотренных договором, редакторами было полностью удалено описание выхода подразделения Солженицына из окружения под Кенигсбергом, что позволило в будущем КГБ сочинить и широко распространить мифы о его трусости, дезертирстве и, даже, плене, с последующей вербовкой гестапо.
Цитата из книги Решетовской «АПН – я – Солженицын»:
«Очень сожалею, что при сокращении моей книги вся история с окружением была изъята. Сожалею тем более, что это дало возможность в будущем толковать то самое окружение ложно».