Одно его беспокоило: очень хотелось на таком ответственном посту след оставить, что-то грандиозное придумать, чтобы помнили его имя в веках. Например, изобрести волшебный эликсир от всех болезней и назвать: капли профессора Синичкина. На весь мир прогремело бы его имя. Вот такие тщеславные мысли не давали ему покоя.
Как-то попался на глаза товарищу Синичкину кованый сундучок. Стоял он под лавкой, внимания не привлекал, а тут интересно стало, что может Кутх в запертом сундуке хранить? Что там за секреты такие?
Каждый моряк знает, что с помощью иголки и такой-то матери можно открыть не только любой замок, но заодно и пару новых законов физики.
Вооружился Петрович иголкой, приговорочка про мать у него и так наготове была, и принялся курочить в сундуковом замке.
Ковырял, ковырял, а оказалось, замок открыт был. Залез Юрий в сундук, а там банок, склянок, порошков – видимо-невидимо.
– Ёжки-матрешки, мечта сама в руки идет. Тут же таких эликсиров придумать можно. Ну, держись, наука!
Раздобыл себе Петрович белый халат, очки на нос нацепил и давай жидкости одну к другой переливать да порошками присыпать.
– А ежели взять вот эту прозрачную, так уж она пахнет, прямо родной запах, да и водицей разбавить. О! Потеплела колба-то! Реакция, однако. Гидролиз, – умные слова так и сыпались из Синичкина. Он взболтал получившийся эликсир. Понюхал.
– Очень животворяще пахнет.
И решил сам, как отважный ученый, испробовать его действие на себе. Капнул на руку. Ничего. Не жжет, не краснеет, не чешется. Слизнул и замер, чтобы прочувствовать весь спектр ощущений. Потом сделал глоточек из колбы.
– Н-да, – разочарованно протянул офицер. – В результате эксперимента получилась жидкость, известная на флоте как шило. Это такая знаменитая вещь – спирт, немного разведенный водой. Надо заново изобретать.
Чтобы уничтожить неудавшийся эксперимент, Синичкин быстренько его утилизировал и занюхал рукавом.
Дальше дело пошло веселее. Изобретения, хоть были разными по цвету, на вкус напоминали спиртовые настойки. Как ни старался капраз, выходило шило.
После нескольких дегустаций результатов опытов изобретателю стало хорошо. Настроение улучшилось, хотелось философствовать, делиться размышлениями. А не с кем.
Сел он перед картой. Смотрит, едет каюр по тундре на собачьей упряжке. Стал ему Петрович свою жизнь рассказывать: про стыд и про гордость, смешное и страшное, а каюр едет себе да едет, не слышит его.