Кое-как выбравшись на берег, он несколько минут восстанавливал дыхание и ждал, пока исчезнет дрожь в ногах. На камнях лежал его сегодняшний ужин, который он запечет на огне.
– Все-таки я сделал тебя, – сказал Ирвин рыбе, пытавшейся беззвучно надышаться перед смертью.
И вдруг поднял с трудом добытую форель и бросил ее обратно в воду: это был достойный противник, пусть живет.
Мужчина развел костер, развесил одежду на просушку и поужинал припасами: вяленым мясом, овощами и маисовой лепешкой. Все это он приправил хорошей порцией виски. Насытившись, достал из сумки письмо. Кинуть его в костер, не читая? В безотчетном порыве он понюхал бумагу. Ничего. А на что он, собственно, рассчитывал? Уловить терпкий и возбуждающий аромат, который мог бы кое-что рассказать о своей хозяйке? Какая она? Почему не прислала свою фотографию?
Ирвин глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и начал читать:
«Вы не хотите отвечать мне, мистер Райт? Молчаливый собеседник – тоже неплохо. У вас может возникнуть резонный вопрос: неужели мне не с кем поделиться мыслями, есть ли у меня друзья? Есть, но говорить с ними о вас – пустая трата времени, потому что, как только я завожу такой разговор, они перестают воспринимать меня всерьез. Можно, скажете вы, вести дневник. Но когда ведешь дневник, есть опасность, что рано или поздно его прочитает кто-нибудь еще, кроме автора. Пишешь о самом сокровенном, выворачиваешь себя наизнанку и боишься, что однажды это станет всем известно. Гораздо лучше, когда ты твердо знаешь, что написанное прочитает только тот, кому ты доверяешь. Вы, наверное, ждете, что я поделюсь впечатлениями о ваших фильмах? Извольте, одну ремарку я сделаю. Когда вы снимаете фильм, предполагая минимальный коммерческий успех, только потому что вас задела тема, – это поражает и восхищает. Я понимаю ваше стремление самореализоваться не так, как от вас ждут, а так, как вам кажется правильным. Я сама такая. Мне кажется, Ирвин, что сейчас у вас непростой период в жизни, и я воображаю вас несчастным и страдающим. Поэтому смею надеяться, что мое письмо хоть чуточку согреет вас…»
Сколько таких писем он прочитал – от трогательно наивных до откровенных, а иногда и угрожающих! Сколько женских лиц прошло перед ним – привлекательных и не очень. Почти каждое письмо содержало надежду, что именно она окажется его избранницей, ради которой он бросит семью, чтобы остаток жизни купаться в счастье, которое, конечно же, только она способна ему подарить. Увы, часто за такой надеждой пряталось банальное желание устроить свою судьбу за его счет. Но вот какая-то русская женщина специально учит английский (или платит переводчику) только потому, что ОН говорит на нем, и пишет так, будто читает ЕГО книгу жизни.