Она привела себя в порядок, собрала сумку и, прежде чем покинуть квартиру, послала воздушный поцелуй зеленоглазому красавчику, что все время наблюдал за ней с разворота журнала, лежавшего на диване.
Красавчика звали Ирвин Райт. Она увлеклась им в прошлом году после просмотра голливудского фильма «Не дай меня убить», где он сыграл главную роль. Хотя фильм не был дебютным для Райта, но именно с него началась у нее одержимость экранным красавцем. Марта изучила его жизнь и творчество вдоль и поперек, отказывалась от лишнего куска хлеба ради покупки журнала с его фотографией размером три на четыре сантиметра, и считала ценной находкой журнал с плакатом на весь разворот.
Казалось бы, ничего особенного – «не сотвори себе кумира», как говорится, но собственное глубокое погружение в грезы озадачило Марту. Вроде уже далеко не тинейджер, чтобы влюбляться в экранных героев. В чем причина накрывшего ее девятого вала? Замещение реального образа? Чьего? Славки Анучина, конечно. Ее несостоявшийся студенческий роман до сих пор отдавал болью. Стуча каблуками по тротуару с редкими по причине раннего часа прохожими, Марта вспомнила, как Анучин впервые поцеловал ее. Потом уткнулся холодным носом ей в шею и нес какую-то любовную чепуху… Он ничего не обещал ей, но она ждала. А он взял и женился на своей дальней родственнице, коротконогой и вислозадой. Ну ладно, это Марта со зла. На самом деле Славкина зазноба имела вполне приятный вид…
– Я тут к классному часу готовилась и наткнулась на любопытную статью, – сказала как-то Марте ее закадычная подружка Жанна Полянцева: она преподавала английский язык в том же лицее. – Ты знаешь, что привязанность к кумиру может быть психическим расстройством? Одинокие женщины, влюбляясь в звезду, с которой никогда не встретятся, страдают маниакально-депрессивным психозом.
– Я тебе больше скажу: сумасшедший дом начинается за стенами сумасшедшего дома, – парировала Марта.
– Но ты же понимаешь, что Райт – это всего лишь символ? Абстракция. Тhe phantom! – была у Жанны привычка добавлять иногда в свою речь английские словечки.
– А это легко проверить. Я собираюсь написать ему письмо.
– Ты серьезно? Зачем?
– Хочу убедиться в жизнеспособности одной идеи, мне ведь и самой это дурацкое наваждение мешает жить. Одного волевого усилия, чтобы избавиться от него, как оказалось, недостаточно. Так вот. Я тут у Андре Моруа вычитала интересную мысль: «Когда автор превращает женщину в героиню своего произведения, она для него умирает»