Мы зашагали вперед по длинной подъездной аллее, под высоченными тополями, минуя курятник, ледник, коптильню и холодную будку-кладовку над ручьем; все они беленые, с зелеными жестяными крышами, как и Большой Дом, и все стоят пустые, потому что мы теперь покупаем мясо и яйца в городе, и мороженщик привозит ледяные блоки для ледника в кухне. И все же бегать и копаться в них – одно удовольствие. Эдди всего три годика, он на пять лет младше меня, но как только он достаточно подрастет, чтобы с ним можно было играть по-настоящему, из этих построек выйдут отличные крепости для игры в ковбоев и индейцев.
Когда мы проходили мимо конюшни, я от души помахала упряжным лошадям, щипавшим траву и гонявшим хвостами мух. Они растолстели, потому что теперь, когда Герцог купил себе «Форд», первый автомобиль во всем округе Клэйборн, мы не больно-то часто их запрягаем. Мне их немножко жаль, но Герцог говорит, что вскорости лошадей будут держать разве что ковбои, охотники на лис да цирковые наездники.
Каретный сарай на вершине холма – тоже бело-зеленый, и к тому времени, как мы туда добрались, меня уже разрывало от желания узнать, каков он, мой сюрприз. Герцог взялся за дверные ручки и скомандовал:
– Закрывай глаза, Молокососка.
И я закрыла. И услышала тот басовитый, рокочущий звук, который издают большие двойные двери, когда разъезжаются в стороны.
– Теперь открывай, – сказал он.
И я открыла.
Тогда-то я впервые увидела ее. Тележку. Стоявшую там как ни в чем не бывало между «Фордом» и каретой, самую что ни на есть всамделишную управляемую тележку с большими – больше, чем суповые тарелки, – красными колесами, с рычагом управления из лоснящегося черного металла и гладкими деревянными бортами с большими черно-красными буквами, которые складывались в слова: «ТЕЛЕЖКА “ДЕРЗАНИЕ”».
– Это мне?!
– Держу пари, так и есть! Увидел ее в каталоге и тут же сказал себе: «То, что надо для моей дочки Салли!»
Я взглянула на Герцога. Он смотрел на тележку «Дерзание», и глаза его улыбались.
– Нравится?
Обычно мне столько всего хочется сказать, что никто не может заставить меня умолкнуть, но в тот момент я была слишком счастлива, чтобы выдавить хоть словечко, поэтому просто кивнула, а потом еще кивнула и еще – и так раз двадцать.
– У меня самого была такая тележка, когда я был в твоем возрасте. Меня из нее вытащить было невозможно. Ну как, прокатимся на пробу?